#32 Анна Ахматова как культурное и социальное явление

Продолжаем беседы о творчестве великой поэтессы, яркой звезды Серебряного века - непревзойденной Анны Ахматовой. На этот раз вниманию читателей и гостей блога "Искусство и художественная культура" представлена причудливая биография крупного поэта первой половины XX века. Проанализированы истоки мастерства любимицы муз - Анны Андреевны Горенко. Столь мощный поэтический дар стал результатом присвоения того великолепного литературного наследия, фундамента русской культуры, блистательной первоосновы творчества Анны Ахматовой. В его перечень вошли такие великие имена как Александр Сергеевич Пушкин, Михаил Юрьевич Лермонтов, Николай Алексеевич Некрасов, Федор Иванович Тютчев, Афанасий Афанасьевич Фет. Фигура Анны Ахматовой интересна исследователю не только в качестве самобытного поэта. Она, прежде всего, средоточие всего самого нового на то время, модернистского, центр приложения творческих сил целой плеяды заметных и даже великих деятелей искусства прошлого века. Ниже вы можете найти ссылку на публикацию блога на тему "Художники  и Анна Ахматова", чтобы убедиться в этом воочию.  Первая небольшая заметка не смогла вместить в себя все то, что накоплено в творчестве восторженных поклонников поэтессы, отразить дух эпохи, который и в котором творила эта непостижимая фея поэзии. Надеемся, это удастся представленному для вас ниже тексту.

Я не любви твоей прошу.

Она теперь в надежном месте.

Поверь, что я твоей невесте

Ревнивых писем не пишу.

Но мудрые прими советы:

Дай ей читать мои стихи,

Дай ей хранить мои портреты,—

Ведь так любезны женихи!

А этим дурочкам нужней

Сознанье полное победы,

Чем дружбы светлые беседы

И память первых нежных дней...

Когда же счастия гроши

Ты проживешь с подругой милой

И для пресыщенной души

Все станет сразу так постыло -

В мою торжественную ночь

Не приходи. Тебя не знаю.

И чем могла б тебе помочь?

От счастья я не исцеляю.

Анна Ахматова о себе

      Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север - в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет. Мои первые воспоминания вошли впоследствии в "Царскосельскую оду".

Анна Ахматова

      Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет - древний Херсонес, около которого мы жили. Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже научилась говорить по-французски.

      Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина ("На рождение порфирородного отрока") и Некрасова ("Мороз, Красный нос"). 

С белыми Борей власами

И с седою бородой,

Потрясая небесами,

Облака сжимал рукой;

Сыпал инеи пушисты

И метели воздымал,

Налагая цепи льдисты,

Быстры воды оковал.

Вся природа содрогала

От лихого старика;

Землю в камень претворяла

Хладная его рука;

Убегали звери в норы,

Рыбы крылись в глубинах,

Петь не смели птичек хоры,

Пчелы прятались в дуплах;

Засыпали нимфы с скуки

Средь пещер и камышей,

Согревать сатиры руки

Собирались вкруг огней.

В это время, столь холодно,

Как Борей был разъярен,

Отроча порфирородно

В царстве Северном рожден.

Родился — и в ту минуту

Перестал реветь Борей;

Он дохнул — и зиму люту

Удалил Зефир с полей;

Он воззрел — и солнце красно

Обратилося к весне;

Он вскричал- и лир согласно

Звук разнесся в сей стране;

Он простер лишь детски руки -

Уж порфиру в руки брал;

Раздались Громовы звуки,

И весь Север воссиял.

Я увидел в восхищеньи

Растворен судеб чертог;

Я подумал в изумленьи:

Знать, родился некий бог.

Гении к нему слетели

В светлом облаке с небес;

Каждый гений к колыбели

Дар рожденному принес:

Тот принес ему гром в руки

Для предбудущих побед;

Тот художества, науки,

Украшающие свет;

Тот обилие, богатство,

Тот сияние порфир;

Тот утехи и приятство,

Тот спокойствие и мир;

Тот принес ему телесну,

Тот душевну красоту;

Прозорливость тот небесну,

Разум, духа высоту.

Словом, все ему блаженствы

И таланты подаря,

Все влияли совершенствы,

Составляющи царя;

Но последний, добродетель

Зарождаючи в нем, рек:

Будь страстей твоих владетель,

Будь на троне человек!

Все крылами восплескали,

Каждый гений восклицал:

Се божественный, вещали,

Дар младенцу он избрал!

Дар, всему полезный миру!

Дар, добротам всем венец!

Кто приемлет с ним порфиру,

Будет подданным отец!

Будет, — и Судьбы гласили, -

Он монархам образец!

Лес и горы повторили:

Утешением сердец!

Сим Россия восхищенна

Токи слезны пролила,

На колени преклоненна,

В руки отрока взяла;

Восприяв его, лобзает

В перси, очи и уста;

В нем геройство возрастает,

Возрастает красота.

Все его уж любят страстно,

Всех сердца уж он возжег:

Возрастай, дитя прекрасно!

Возрастай, наш полубог!

Возрастай, уподобляясь

Ты родителям во всем;

С их ты матерью равняясь,

Соравняйся с божеством.

Гавриил Державин. На рождение порфирородного отрока. 1779 год.

Анна Ахматова

Эти вещи знала наизусть моя мама. Училась я в Царскосельской женской гимназии всегда неохотно. В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов. 

Анна Ахматова, 1916 год

Отзвуки революции Пятого года глухо доходили до отрезанной от мира Евпатории. Последний класс проходила в Киеве, в Фундуклеевской гимназии, которую и окончила в 1907 году. 

Фундуклеевская гимназия

Я поступила на юридический факультет Высших женских курсов в Киеве.

Я не искал в цветущие мгновенья

Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,

Но в декабре - торжественное бденье -

Воспоминанье мучит нас!

И в декабре семнадцатого года

Все потеряли мы, любя:

Один ограблен волею народа,

Другой ограбил сам себя…

Но, если эта жизнь - необходимость бреда

И корабельный лес - высокие дома -

Я разлюбил тебя, безрукая победа, -

И зачумленная зима!

На площади с броневиками

Я вижу человека: он

Волков горящими пугает головнями:

Свобода, равенство, закон!

Больная, тихая Кассандра,

Я больше не могу - зачем

Сияло солнце Александра

Сто лет тому назад, сияло всем?

Когда-нибудь в столице шалой,

На скифском празднике, на берегу Невы,

При звуках омерзительного бала

Сорвут платок с прекрасной головы.

Кассандре. Декабрь 1917. Анна Ахматова: Pro et contra.

СПб.: РХГИ, 2001. - С. 810.

Анна Ахматова

      Пока приходилось изучать историю права и особенно латынь, я была довольна, когда же пошли чисто юридические предметы, я к курсам охладела. В 1910 (25 апреля ст. ст.) я вышла замуж за Н. С. Гумилева, и мы поехали на месяц в Париж. Прокладка новых бульваров по живому телу Парижа (которую описал Золя) была еще не совсем закончена (бульвар Raspail). Вернер, друг Эдиссона, показал мне в "Taverne de Panteon" два стола и сказал: "А это ваши социал-демократы, тут - большевики, а там - меньшевики". Женщины с переменным успехом пытались носить то штаны (jupes-cullottes), то почти пеленали ноги (jupes-entravees).

А я росла в узорной тишине,

В прохладной детской молодого века.

И не был мил мне голос человека,

А голос ветра был понятен мне.

Ива, Июль 1940

Анна Горенко в детстве

      Стихи были в полном запустении, и их покупали только из-за виньеток более или менее известных художников. Я уже тогда понимала, что парижская живопись съела французскую поэзию. Переехав в Петербург, я училась на Высших историко-литературных курсах Раева. В это время я уже писала стихи, вошедшие потом в мою первую книгу. Когда мне показали корректуру "Кипарисового ларца" Иннокентия Анненского, я была поражена и читала ее, забыв все на свете. В 1910 году явно обозначился кризис символизма, и начинающие поэты уже не примыкали к этому течению. Одни шли в футуризм, другие - в акмеизм. 

Осип и Надежда Мандельштам

Вместе с моими товарищами по Первому Цеху поэтов - Осипом Мандельштамом, Михаилом Зенкевичем, Владимиром Нарбутом - я сделалась акмеисткой. Весну 1911 года я провела в Париже, где была свидетельницей первых триумфов русского балета.

Славы хочешь? - у меня

Попроси тогда совета,

Только это - западня,

Где ни радости, ни света.

23 июля 1915

В главе из автобиографического романа "Мужицкий сфинкс", написанного в середине 1920-х годов, Михаил Зенкевич говорит о своем приезде в Петроград из Саратова, где он провел годы гражданской войны. В библиотеке Агрономического института Ахматова служила до февраля 1922 года. О смерти брата Андрея, покончившего с собой в Афинах, Ахматовой сообщил Гумилев в июле 1921 года - он узнал об этом от матери Ахматовой Инны Эразмовны, которую навестил в Севастополе во время своей последней поездки.

Михаил Зенкевич

Вечер Блока состоялся 25 апреля 1921 года в Большом Драматическом театре (у М. Зенкевича - описка). Стихотворение Осипа Мандельштама, обращенное к Ахматовой, цитируется неточно. Первое публичное чтение Ахматовой в Обществе ревнителей Художественного Слова состоялось 22 апреля 1911 года, когда Гумилев уже вернулся из своего второго абиссинского путешествия. О попытке самоубийства в декабре 1907 года в Булонском лесу Гумилев рассказывал и А. Н. Толстому - этот эпизод изложен в воспоминаниях последнего (Урал, 1988, № 2).

Один из экземпляров машинописи романа М. А. Зенкевича находится в собрании М. С. Лесмана.

Михаил Зенкевич

Анна Ахматова служит библиотекаршей в Агрономическом институте, и ее собираются уволить за сокращением штата! Для меня это не менее неожиданно, как и то, что она, оставив Гумилева, стала женой горбоносого ассириолога Шилейко.

В библиотеке института тоже холодно, но не так, как в Публичной. В небольшой комнате толпится кучка мужчин и женщин, одетых по-зимнему, - очевидно, библиотекари.

- Скажите, пожалуйста, где я могу найти здесь Анну Андреевну Ахматову?

При этих словах из хмурой кучки библиотекарей отделяется высокая женщина и с улыбкой протягивает мне руку: Ахматова!

- Здравствуйте. Мне Лозинский сообщил вчера о вашем приезде. Очень рада вас видеть. Идемте ко мне.

Тут же через коридор ее комната с двумя высокими окнами, золоченым трюмо в простенке и большим камином. В комнате холодно, нет ни печи, ни даже буржуйки.

- Затопите, пожалуйста, камин и подайте нам какао, - отдает Ахматова распоряжение какой-то немолодой интеллигентной женщине, вероятно, ухаживающей за ней из любви к ее стихам.

Мы оба в зимних пальто усаживаемся в кресла, от дыхания идет пар, но камин вспыхивает и празднично трещит сосновыми дровами, и в руках у нас дымятся поданные на подносе фарфоровые чашечки.

Да, она осталась все той же светской хозяйкой, как и в особняке в Царском!

- Это какао мне прислали из-за границы. Получили посылки я и Сологуб, и от кого-то совсем незнакомого. Ну, рассказывайте о себе.

По лицу Ахматовой, освещенному при дневном свете золотистым пламенем камина, проходят тени.

- Последние месяцы я жила среди смертей. Погиб Коля, умер мой брат, и наконец Блок! Не знаю, как я смогла все это пережить!..

- Говорят, вы хотите ехать заграницу?

- Зачем? Что я там буду делать? Они там все сошли с ума и ничего не хотят понимать.

Она рассказывает о последнем вечере Блока в Александрийском театре, вспоминает о веселых и шумных собраниях Цеха поэтов с дешевым красным вином и молодыми стихами, о Гумилеве...

- Для меня это было так неожиданно. Вы ведь знаете, что он всегда был далек от политики. Но он продолжал под держивать связи со старыми товарищами по полку, и они могли втянуть его в какую-нибудь историю. А что могут делать бывшие гвардейские офицеры, как не составлять заговоры? Но довольно об этом. Давайте читать стихи.

- С условием, что вы читаете первая.

- Хорошо, я прочту стихотворение о смерти Блока. Лурье написал к нему музыку, и оно скоро будет исполняться на вечере памяти Блока.

И опять, как когда-то на собраниях Цеха - "Звенящий голос, горький хмель души расковывает недра" - и четко вырезается на белой стене строгий, дантовский женский профиль, с неизменной челкой на лбу.

При чтении Ахматовой передо мной проносятся обрывки воспоминаний. Вот она в первый раз, в отсутствии Гумилева, уехавшего в Абиссинию, читает в редакции "Аполлона" свои стихи, и от волнения слегка дрожит кончик ее лакированной туфельки, а Вячеслав Иванов ее за что-то отечески журит. Вот я везу ее "Вечер" вместе со своей "Дикой порфирой" на склад к Вольфу, и на собрании Цеха поэтов мы сидим с ней в нелепых лавровых венках, сплетенных Городецким...

А Смоленская сегодня именинница...

Принесли во гробе серебряном

Александра, лебедя чистого...

И мне мерещится зеленое Смоленское кладбище, и я вижу, как поднимают упавшую после похорон в рыданиях на могилу Блока Ахматову.

- Скажите, Анна Андреевна, ведь это выдумка о вашем будто бы романе с Блоком?

- Кто-то сочинил эту легенду. Я ведь почти не виделась с Блоком и только недавно узнала, что он любил мои стихи...

- Простите, Анна Андреевна, нескромный вопрос. Но я уже слышал о начале вашего романа с Николаем Степановичем и даже то , как он раз, будучи студентом Сорбонны, пытался отравиться из-за любви к вам, значит, - мне можно знать и конец. Кто первый из вас решил разойтись - вы или Николай?

- Нет, это сделала я. Когда он вернулся во время войны, я почувствовала, что мы чужие, и объявила ему, что нам надо разойтись. Он сказал только - ты свободна, делай, что хочешь, - но при этом страшно побледнел, так, что даже побелели губы. И мы разошлись...

Пламя в камине замирает, чашечки с какао стынут, стихи прочитаны, в окнах синеют сумерки - пора!

Я прощаюсь с провожающей меня Ахматовой и целую у наружной двери ее узкую руку.

Как она сильно выросла, вместо прежнего женского тщеславия у ней появилась какая-то мудрость и спокойствие. Да, как ни стараются ее опошлить поклонницы и подражательницы и женолюбивые критики, она все же остается Анной Ахматовой.

Мимо Инженерного замка я вышел на площадь Лассаля, бывшую Михайловскую, но прежде чем сесть в трамвай, мне вдруг захотелось посмотреть "Бродячую Собаку". В конце второго двора нашел я знакомый заколоченный вход в подвал. Как теперь было бы жутко спуститься туда, в сырость и темноту, и постоять там одному!..

У трамвая в очереди я вдруг почувствовал некоторую неловкость. Так бывает, когда кто-нибудь особенно пристально смотрит сзади. Я обернулся: в конце очереди какой-то человек в оленьей дохе точно лорнировал меня своим немигающим стеклянным взглядом, я был как бы в фокусе расхождения его косящих глаз. Как он похож на Гумилева! То же неправильное, холодное, деланно-высокомерное лицо и серые, слегка косые глаза. Публика задвигалась, подошел вагон. Я хотел поближе при свете рассмотреть похожего на Гумилева человека, но его в вагоне не оказалось. 

 Зенкевич М.: У камина с Анной Ахматовой. После всего / В 5 кн. / Вступ. ст. Р. Д. Тименчика. М.: Изд-во МПИ, 1989. С. 20-23.

      

Анна Ахматова

В 1912 году проехала по Северной Италии (Генуя, Пиза, Флоренция, Болонья, Падуя, Венеция). Впечатление от итальянской живописи и архитектуры было огромно: оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь. В 1912 году вышел мой первый сборник стихов "Вечер". Напечатано было всего триста экземпляров. Критика отнеслась к нему благосклонно. 

Сборник стихов "Вечер"

1 октября 1912 года родился мой единственный сын Лев. В марте 1914 года вышла вторая книга - "Четки". Жизни ей было отпущено примерно шесть недель. В начале мая петербургский сезон начал замирать, все понемногу разъезжались. На этот раз расставание с Петербургом оказалось вечным. Мы вернулись не в Петербург, а в Петроград, из XIX века сразу попали в XX, все стало иным, начиная с облика города. Казалось, маленькая книга любовной лирики начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. Время распорядилось иначе. Каждое лето я проводила в бывшей Тверской губернии, в пятнадцати верстах от Бежецка. Там я написала очень многие стихи "Четок" и "Белой стаи". "Белая стая" вышла в сентябре 1917 года. К этой книге читатели и критика несправедливы. Почему-то считается, что она имела меньше успеха, чем "Четки". Этот сборник появился при еще более грозных обстоятельствах. Транспорт замирал - книгу нельзя было послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде.

Анна Ахматова

Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от "Четок" у "Белой стаи" не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем. Как ни странно, ныне все эти обстоятельства не учитываются. После Октябрьской революции я работала в библиотекe Агрономического института. В 1921 году вышел сборник моих стихов "Подорожник", в 1922 году - книга "Anno Domini". Примерно с середины 20-х годов я начала очень усердно и с большим интересом заниматься архитектурой старого Петербурга и изучением жизни и творчества Пушкинa. Результатом моих пушкинских штудий были три работы - о "Золотом петушке", об "Адольфе" Бенжамена Сонстана и о "Каменном госте". Все они в свое время были напечатаны. Работы "Александрина", "Пушкин и Невское взморье", "Пушкин в 1828 году", которыми я занимаюсь почти двадцать последних лет, по-видимому, войдут в книгу "Гибель Пушкина". С середины 20-х годов мои новые стихи почти перестали печатать, а старые - перепечатывать. Отечественная война 1941 года застала меня в Ленинграде. В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолете в Москву. До мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам.

Анна Ахматова

В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А еще я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела. В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную радостных надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград. Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою с ним встречу в прозе. Тогда же возникли очерки "Три сирени" и "В гостях у смерти" - последнее о чтении стихов на фронте в Териоках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи - я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я, конечно, не верила. Позвала Зощенку. Он велел кое-что убрать и сказал, что с остальным согласен. Я была рада.

Анна Ахматова

      Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом. Меня давно интересовали вопросы художественного перевода. В послевоенные годы я много переводила. Перевожу и сейчас. В 1962 году я закончила "Поэму без героя", которую писала двадцать два года. Прошлой весной, накануне дантовского года, я снова услышала звуки итальянской речи - побывала в Риме и на Сицилии. 

Анна Ахматова с сыном Львом. Середина 1920-х годов

Весной 1965 года я поехала на родину Шекспира, увидела британское небо и Атлантику, повидалась со старыми друзьями и познакомилась с новыми, еще раз посетила Париж. Я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных.

На шее мелких четок ряд,

В широкой муфте руки прячу,

Глаза рассеянно глядят

И больше никогда не плачут.

        И кажется лицо бледней

От лиловеющего шелка,

Почти доходит до бровей

Моя незавитая челка.

     И не похожа на полет

Походка медленная эта,

Как будто под ногами плот,

А не квадратики паркета.

        И бледный рот слегка разжат.

Неровно трудное дыханье,

И на груди моей дрожат

Цветы небывшего свиданья.

1913 год

...Ее называли "Северной звездой", хотя родилась она на Черном море. Она прожила долгую и очень насыщенную жизнь, в которой были войны, революции, потери и очень мало простого счастья. Ее знала вся Россия, но были времена, когда даже ее имя было запрещено упоминать. Великий поэт с русской душой и татарской фамилией – Анна Ахматова. 

Ахматова и Модильяни у незаконченного портрета художника Натальи Третьяковой

Та, кого потом вся Россия узнает под именем Анны Ахматовой, родилась 11(24) июня 1889 года в пригороде Одессы, Большом Фонтане. Ее отец, Андрей Антонович Горенко, был морским инженером, мать, Инна Эразмовна, посвятила себя детям, которых в семье было шесть: Андрей, Инна, Анна, Ия, Ирина (Рика) и Виктор. Рика умерла от туберкулеза, когда Ане было пять лет. Рика жила у тети, и ее смерть держали в тайне от остальных детей. Тем не менее Аня почувствовала, что случилось – и как она потом говорила, эта смерть пролегла тенью через все ее детство. 

Запись в метрической книге: «Родители ее капитан 2-го ранга Андрей Антониев Горенко и законная жена его Инна Эразмова. Оба православные». — ООГА. Ф. 37. Оп. 13. Д. 146. Л. 42. (Сообщила Л. Л. Сауленко).

Анна Ахматова, семья Горенко. Стоят Андрей, Виктор. Сидят Анна, Инна Эразмовна, Ия

Когда Ане было одиннадцать месяцев, семья перебралась на север: сначала в Павловск, затем в Царское село. Но каждое лето неизменно проводили на берегу Черного моря. Аня прекрасно плавала – по словам ее брата, она плавала как птица. 

Аня росла в атмосфере, довольно необычной для будущего поэта: в доме почти не было книг, кроме толстого тома Некрасова, который Ане разрешалось читать на каникулах. У матери вкус к поэзии был: она читала детям наизусть стихи Некрасова и Державина, их она знала множество. Но почему-то все были уверены в том, что Аня станет поэтессой – еще до того, как ею была написана первая стихотворная строчка. 

Аня довольно рано начала говорить по-французски – научилась, наблюдая за занятиями старших детей. В десять лет поступила в гимназию в Царском селе. Через несколько месяцев Аня тяжело заболела: неделю пролежала в беспамятстве; думали, что она не выживет. Когда пришла в себя, она некоторое время оставалась глухой. Позднее один из врачей предположил, что эта была оспа – которая, однако, не оставила никаких видимых следов. След остался в душе: именно с тех пор Аня стала писать стихи. 

Анна Ахматова

Ближайшей подругой Ани в Царском селе была Валерия Тюльпанова (в замужестве Срезневская), семья которой жила в том же доме, что и Горенко. В канун Рождества 1903 года Аня и Валя они встретили знакомых Сергея, брата Вали – Митей и Колей Гумилевыми, у которых была общая с Сергеем учительница музыки. Гумилевы проводили девочек домой, и если на Валю и Аню эта встреча не произвела никакого впечатления, то для Николая Гумилева в этот день началось его самое первое – и самое страстное, глубокое и долгое чувство. Он влюбился в Аню с первого взгляда. 

Она поразила его не только своей неординарной внешностью – а Аня была красива очень необычной, таинственной, завораживающей красотой, сразу привлекающей к себе внимание: высокая, стройная, с длинными густыми черными волосами, прекрасными белыми руками, с лучистыми серыми глазами на практически белом лице, ее профиль напоминал античные камеи. Аня ошеломила его и полной непохожестью на все, окружавшее их в Царском селе. Целых десять лет она занимала главное место и в жизни Гумилева, и в его творчестве. 

Юрий Анненков. Портрет Анны Ахматовой, 1921

Коля Гумилев, всего на три года старше Ани, уже тогда осознавал себя поэтом, был горячим поклонником французских символистов. Он скрывал неуверенность в себе за высокомерностью, внешнюю некрасивость пытался компенсировать загадочностью, не любил ни в чем никому уступать. Гумилев самоутверждался, сознательно выстраивая свою жизнь по определенному образцу, и роковая, неразделенная любовь к необыкновенной, неприступной красавице была одним из необходимых атрибутов избранного им жизненного сценария. 

…Как вышедшие из тюрьмы,

Мы что-то знаем друг о друге

Ужасное. Мы в адском круге,

А может, это и не мы.

Зазеркалье, 5 июля 1963

Он забрасывал Аню стихами, пытался поразить ее воображение различными эффектными безумствами – например, в ее день рождения принес ей букет из цветов, сорванных под окнами императорского дворца. На Пасху 1905 года он пытался покончить с собой – и Аня была так этим потрясена и напугана, что перестала с ним встречаться. 

Джоел-Петер Виткин. Анна Ахматова. 1998

В том же году расстались родители Ани. Отец, выйдя в отставку, поселился в Петербурге, а мать с детьми уехала в Евпаторию. Ане пришлось срочно готовиться к поступлению в последний класс гимназии – из-за переездов она сильно отстала. Занятия скрашивались тем, что между нею и репетитором вспыхнул роман – первый в ее жизни, страстный, трагический – как только обо всем стало известно, учителя тут же рассчитали, - и далеко не последний. 

Весной 1906 года Аня поступила в Киевскую гимназию. На лето она вернулась в Евпаторию, где к ней заехал – по пути в Париж, - Гумилев. Они помирились, и переписывались всю зиму, пока Аня училась в Киеве. 

Имение матери Гумилева Слепнево, под Бежецком в Тверской губернии

В Париже Гумилев принимал участие в издании небольшого литературного альманаха "Сириус", где опубликовал одно стихотворение Ани. Ее отец, узнав о поэтических опытах дочери, просил не срамить его имени. "Не надо мне твоего имени", - ответила она и взяла себе фамилию своей прабабушки, Прасковьи Федосеевны, чей род восходил к татарскому хану Ахмату. Так в русской литературе появилось имя Анны Ахматовой. 

Сама Аня отнеслась к своей первой публикации совершенно легкомысленно, посчитав, что на Гумилева "нашло затмение". Гумилев тоже не воспринимал поэзию своей возлюбленной всерьез – оценил ее стихи он лишь через несколько лет. Когда он первый раз услышал ее стихи, Гумилев сказал: "А может быть, ты лучше будешь танцевать? Ты гибкая..." 

Анна Ахматова, 1916

Гумилев постоянно приезжал из Парижа навестить ее, а летом, когда Аня вместе с матерью жили в Севастополе, поселился в соседнем доме, чтоб быть ближе к ним. 

Вернувшийся в Париж Гумилев сначала отправляется в Нормандию – даже был арестован за бродяжничество, а в декабре снова пытается покончить с собой. Спустя сутки его нашли без сознания в Булонском лесу... 

Люстдорф. Церковь Тунбахталь

Осенью 1907 года Анна поступила на юридический факультет Высших женских курсов в Киеве - ее привлекали история права и латынь. В апреле следующего года Гумилев, заехав в Киев по пути из Парижа, вновь безуспешно делает ей предложение. Следующая встреча была летом 1908 года, когда Аня приехала в Царское Село, а затем – когда Гумилев, по дороге в Египет, останавливался в Киеве. В Каире, в саду Эзбекие, он предпринял еще одну, последнюю, попытку самоубийства. После этого случая мысль о самоубийстве стала ему ненавистна. 

Каир, общественный ландшафтный сад Эзбекие 

В мае 1909 года Гумилев приехал к Ане в Люстдорф, где она тогда жила, ухаживая за больной матерью, и снова получил отказ. Но в ноябре она вдруг – неожиданно – уступила его уговорам. Они встретились в Киеве на артистическом вечере "Остров искусств". До конца вечера Гумилев не отходил от Ани ни на шаг – и она наконец согласилась стать его женой. 

Николай Гумилев

Тем не менее, как отмечает в своих воспоминаниях Валерия Срезневская, в то время Гумилеву была отведена в сердце Ахматовой далеко не первая роль. Аня все еще была влюблена в того самого репетитора, петербургского студента Владимира Голенищева-Кутузова – хотя тот уже долгое время не давал о себе знать. Но соглашаясь на брак с Гумилевым, она принимала его не как любовь – но как свою Судьбу. 

Они обвенчались 25 апреля 1910 года в Никольской слободке под Киевом. Родственники Ахматовой считали брак заведомо обреченным на неудачу – и никто из них не пришел на венчание, что глубоко ее оскорбило. 

Церковь св. Николая на Никольской слободке, где венчалась Анна Ахматова

После свадьбы Гумилевы уехали в Париж. Здесь она знакомится с Амедео Модильяни - тогда никому не известным художником, который делает множество ее портретов. Сохранился из них только один - остальные погибли в блокаду. Между ними даже завязывается что-то похожее на роман – но как вспоминает сама Ахматова, у них было слишком мало времени, чтобы могло произойти что-нибудь серьезное. 

В конце июня 1910 года Гумилевы, вернувшись в Россию, поселились в Царском Селе. Гумилев представил Анну своим друзьям-поэтам. Как вспоминает один из них, когда стало известно о женитьбе Гумилева, никто поначалу не знал, кто невеста. Потом выяснили: обыкновенная женщина... То есть – не негритянка, не арабка, даже не француженка, как можно было бы ожидать, зная экзотические пристрастия Гумилева. Познакомившись с Анной, поняли – необыкновенная...

     "Красота страшна", Вам скажут –

Вы накинете лениво

Шаль испанскую на плечи,

Красный розан - в волосах.

     "Красота проста", Вам скажут –

Пестрой шалью неумело

Вы укроете ребенка,

Красный розан – на полу.

     Но, рассеянно внимая

Всем словам, кругом звучащий,

Вы задумаетесь грустно

И твердите про себя:

     "Не страшна и не проста я;

Я не так страшна, чтоб просто

Убивать; не так проста я,

Чтоб не знать, что жизнь страшна".

А. Блок. Анне Ахматовой. Декабрь, 1913 год

Анна Ахматова

 

Сколь ни сильны были чувства, сколь ни упорны были ухаживания, но вскоре после свадьбы Гумилев стал тяготиться семейными узами. 25 сентября он вновь отправляется в Абиссинию. Ахматова, предоставленная сама себе, с головой ушла в поэзию. Когда Гумилев в конце марта 1911 года вернулся в Россию, он спросил у жены, встречавшей его на вокзале: "Писала?" та кивнула. "Тогда читай!" - и Аня показала ему написанное. Он сказал: "Хорошо". И с этого времени стал относиться к ее творчеству с большим уважением. 

Весной 1911 года Гумилевы снова едут в Париж, затем проводят лето в имении матери Гумилева Слепнево, под Бежецком в Тверской губернии. 

Осенью, когда супруги вернулись в Царское Село, Гумилев с товарищами решили организовать объединение молодых поэтов, назвав его "Цех поэтов". Вскоре Гумилев на основе Цеха основал движение акмеизма, противопоставляемого символизму. Последователей акмеизма было шестеро: Гумилев, Осип Мандельштам, Сергей Городецкий, Анна Ахматова, Михаил Зенкевич и Владимир Нарбут. 

Термин "акмеизм" происходит от греческого "акмэ" – вершина, высшая степень совершенства. Но многие отмечали созвучие названия нового течения с фамилией Ахматовой. 

Автограф Анны Ахматовой

Весной 1912 года выходит первый сборник Ахматовой "Вечер", тиражом всего 300 экземпляров. Критика встретила его очень благожелательно. Многие стихотворения этого сборника были написаны во время путешествия Гумилева по Африке. Молодая поэтесса стала очень известна. Слава буквально обрушилась на нее. Ей пытались подражать - появилось множество поэтесс, пишущих стихи "под Ахматову" - их стали называть "подахматовки". За короткое время Ахматова из простой, взбалмошной, смешливой девушки стала той величественной, горделивой, царственной Ахматовой, которая запомнилась всем, кто ее знал. А после того, как в журналах стали публиковаться ее портреты – а рисовали ее много, и многие, - начали подражать и ее внешнему виду: знаменитая челка и "ложноклассическая" шаль появились у каждой второй. 

Весной 1912 года, когда Гумилевы едут в путешествие по Италии и Швейцарии, Анна уже была беременна. Лето она проводит с матерью, а Гумилев – в Слепневе. 

Сын Ахматовой и Гумилева Лев родился 1 октября 1912 года. Почти сразу же его забрала к себе мать Николая, Анна Ивановна, – и Аня не слишком сопротивлялась. В итоге, Лева почти шестнадцать лет прожил с бабушкой, видя родителей лишь изредка... 

Анна Ахматова и Лев Гумилев

Уже через несколько месяцев после рождения сына, в начале весны 1913 года, Гумилев отправился в свое последнее путешествие по Африке – в качестве начальника экспедиции, организованной Академии наук. 

Анна Ахматова, 1936 год

В его отсутствие Анна ведет активную светскую жизнь. Признанная красавица, обожаемый поэт, она буквально купается в славе. Ее рисуют художники, ей посвящают стихи собратья по поэтическому цеху, одолевают поклонники... 

В начале 1914 года выходит второй сборник Ахматовой "Четки". Хотя критика приняла его несколько прохладно - Ахматовой ставили в вину то, что она повторяется, - сборник имел оглушительный успех. Даже несмотря на военное время, его четыре раза переиздавали. 

Сборник стихов "Четки". Обложка. Анна Ахматова

Ахматову повсеместно признали одним из крупнейших поэтов того времени. Ее постоянно окружали толпы воздыхателей. Гумилев даже говорил ей: "Аня, больше пяти неприлично!". Ей поклонялись и за талант, и за ум, и за красоту. Она дружила с Блоком, роман с которым ей упорно приписывали (основанием для этого послужил обмен стихами, которые были опубликованы), с Мандельштамом (который был не только один из ее ближайших друзей, но в те годы пытался за нею ухаживать – правда, безуспешно), Пастернаком (по ее словам, Пастернак семь раз делал ей предложение, хотя и не был по-настоящему влюблен). Одним из самых близких ей людей тогда был Николай Недоброво, написавший в 1915 году статью о ее творчестве, которую сама Ахматова считала лучшей из того, что было написано о ней за всю ее жизнь. Недоброво был отчаянно влюблен в Ахматову. 

Николай Недоброво

В 1914 году Недоброво познакомил Ахматову со своим лучшим другом, поэтом и художником Борисом Анрепом. Анреп, живший и учившийся в Европе, вернулся на родину, чтобы участвовать в войне. Между ними начался бурный роман, и вскоре Борис вытеснил Недоброво и из ее сердца, и из ее стихов. Недоброво очень тяжело пережил это и навсегда разошелся с Анрепом. Хотя встречаться Анне и Борису удавалось нечасто, эта любовь была одной из сильнейших в жизни Ахматовой. Перед окончательной отправкой на фронт Борис подарил ей престольный крест, найденный им в разрушенной церкви в Галиции. 

Уехал на фронт и Гумилев. Весной 1915 ода он был ранен, и Ахматова постоянно навещала его в госпитале. Лето она, как обычно, провела в Слепневе – там была написала большая часть стихов для следующего сборника. В августе умер ее отец. К этому времени она уже сама была тяжело больна – туберкулез. Врачи посоветовали ей немедленно уехать на юг. Она некоторое время живет в Севастополе, навещает в Бахчисарае Недоброво – как оказалось, это была их последняя встреча; в 1919 году он умер. В декабре врачи разрешили Ахматовой вернуться в Петербург, где она снова продолжает встречаться с Анрепом. Встречи были редки, но тем сильнее ждала их влюбленная Анна. 

Борис Анреп

В 1916 году Борис уехал в Англию – собирался на полтора месяца, остался на полтора года. Перед отъездом он навестил Недоброво с женой, у которых тогда была Ахматова. Они простились, и он уехал. На прощание они обменялись кольцами. Вернулся он накануне Февральской революции. Через месяц Борис, с риском для жизни, под пулями, перешел по льду Неву – чтобы сказать Анне, что он навсегда уезжает в Англию. 

Был блаженной моей колыбелью

Темный город у грозной реки

И торжественной брачной постелью,

Над которой лежали венки

Молодые твои серафимы,

Город, горькой любовью любимый.

Июль 1914

За последующие годы она получила от него лишь несколько писем. В Англии Анреп стал известен как художник-мозаичник. На одной из своих мозаик он изобразил Анну - ее он выбрал моделью для фигуры сострадания. В следующий раз – и в последний – они увиделись только в 1965 году, в Париже. 

Борису Анрепу посвящено большинство стихотворений из сборника "Белая стая", вышедшего в 1917 году. 

Сборник "Белая стая", 1917

Тем временем Гумилев, хотя и находится на действующем на фронте – за доблесть он был награжден Георгиевским крестом, - ведет активную литературную жизнь. Он много публикуется, постоянно выступает с критическими статьями. Летом 17-го он оказался в Лондоне, а затем в Париже. В Россию Гумилев вернулся в апреле 1918 года. 

Дай мне выпить такой отравы,

Чтобы сделалась я немой,

И мою бесславную славу

Осиянным забвением смой.

31 июля 1914

На следующий день Ахматова попросила его о разводе, сказав, что выходит замуж за Владимира Шилейко. 

Лондон. Цеппелины. 1917 год

Владимир Казимирович Шилейко был известным ученым-ассирологом, а так же поэтом. То, что Ахматова выйдет за этого некрасивого, совершенно неприспособленного к жизни, безумно ревнивого человека, стало полной неожиданностью для всех, кто ее знал. Как она потом говорила, ее привлекла возможность быть полезной великому человеку, а так же то, что с Шилейко не будет того соперничества, которое было у нее с Гумилевым. 

Фонтанный дом

Ахматова, переехав к нему в Фонтанный дом, полностью подчинила себя его воле: часами писала под его диктовку его переводы ассирийских текстов, готовила для него, колола дрова, делала для него переводы. Он держал ее буквально под замком, не разрешая никуда выходить, заставлял сжигать нераспечатанными все полученные письма, не давал писать стихов. 

"Четки". Надпись. Анна Ахматова

Помог ей ее друг, композитор Артур Лурье, с которым она подружилась еще в 1914 году. Под его руководством Шилейко, как бы для лечения ишиаса, увезли в больницу, где продержали месяц. За это время Ахматова поступила на службу в библиотеку Агрономического института - там давали дрова и казенную квартиру. Когда Шилейко выпустили из больницы, Ахматова предложила ему переехать к ней. Там хозяйкой была уже сама Ахматова, и Шилейко поутих. Окончательно они расстались летом 1921 года. 

Подумаешь, тоже работа, -

Беспечное это житье:

Подслушать у музыки что-то

И выдать шутя за свое.

Поэт, 11 июля 1959

Тогда обнаружилось одно забавное обстоятельство: когда Ахматова переселилась к нему, Шилейко обещал сам оформить их брак - благо, тогда надо было всего лишь сделать запись в домовой книге. А когда они разводились, Лурье по просьбе Ахматовой пошел в домком, чтобы аннулировать запись – и выяснилось, что ее никогда не было. 

Анна Ахматова и Ольга Глебова-Судейкина, 1914 год

Многие годы спустя она, смеясь, объясняла причины этого нелепого союза: 

"Это все Гумилев и Лозинский, твердили в один голос - ассиролог, египтянин! Ну я и согласилась". 

От Шилейко Ахматова переехала к своей давней подруге, танцовщице Ольге Глебовой-Судейкиной - бывшей жене художника Сергея Судейкина, одного из основателей известной "Бродячей собаки", звездой которого была красавица Ольга. Лурье, которому Ахматова дала отставку за ветреность, сошелся с Ольгой, и вскоре они уехали в Париж. 

Подвал бродячй собаки Санкт-Петербург. Трактат для музыкального спектакля 1913 года в знаменитом погребе для бездомных собак в Санкт-Петербурге. Виньетка, нарисованная в 1912 году Мстиславом Добужинским

В августе 1921 года умер Александр Блок. На его похоронах Ахматова узнала страшную весть - по так называемому Таганцевскому делу арестован Гумилев. Через две недели его расстреляли. Его виной было лишь то, что он знал о готовящемся заговоре, но не донес. 

В том же августе в Греции покончил с собой брат Анны - Андрей Горенко. 

Впечатления от этих смертей вылились у Ахматовой в сборник стихотворений "Подорожник", который затем, дополненный, стал называться "Anno Domini MCMXXI". 

Владимир Казимирович Шилейко

После этого сборника Ахматова не выпускала сборников долгие годы, только отдельные стихотворения. Новый режим не жаловал ее творчество - за интимность, аполитичность и "дворянские корни". Даже мнение Александры Коллонтай - в одной из своих статей она сказала, что поэзия Ахматовой привлекательна для молодых работниц тем, что правдиво изображает, как плохо мужчина обращается с женщиной, - не спасло Ахматову от критической травли. Череда статей заклеймила поэзию Ахматовой как вредную, поскольку она ничего не пишет о труде, коллективе и борьбе за светлое будущее. 

Себе самой я с самого начала

То чьим-то сном казалась или бредом,

Иль отраженьем в зеркале чужом…

О десятых годах, 4 июля 1955

Сборник стихотворений "Подорожник", который затем, дополненный, стал называться "Anno Domini MCMXXI" 

В это время она осталась практически одна - все ее друзья или погибли, или эмигрировали. Сама же Ахматова эмиграцию считала совершенно для себя неприемлемой. 

Печататься становилось все труднее и труднее. В 1925 году на ее имя был наложен неофициальный запрет. Ее не печатали 15 лет. 

Ранней весной 1925 года у Ахматовой опять обострение туберкулеза. Когда она лежала в санатории в Царском Селе - вместе с женой Мандельштама Надеждой Яковлевной, - ее постоянно навещал Николай Николаевич Пунин, историк и искусствовед. Примерно через год Ахматова согласилась переехать к нему в Фонтанный дом. 

Анна Ахматова и Н. Н. Пунин. Ленинград. Фонтанный дом. 1927 год. Фото П. Лукницкого

Пунин был очень красив - все говорили, что он похож на молодого Тютчева. Он работал в Эрмитаже, занимался современной графикой. Ахматову он очень любил – хотя и очень по-своему. 

Официально Пунин оставался женат. Он жил в одной квартире со своей бывшей женой Анной Аренс и их дочерью Ириной. Хотя у Пунина и Ахматовой была отдельная комната, обедали все вместе, а когда Аренс уходила на службу, Ахматова присматривала за Ириной. Ситуация была крайне напряженной. 

Владимир Казимирович Шилейко

Не имея возможности печатать стихи, Ахматова углубилась в научную работу. Она занялась исследованием Пушкина, заинтересовалась архитектурой и историей Петербурга. Много помогала Пунину в его исследованиях, переводя ему французские, английские и итальянские научные труды. Летом 1928 года к Ахматовой переехал ее сын Лева, которому к тому времени было уже 16 лет. Обстоятельства смерти его отца препятствовали продолжению его учебы. Его с трудом удалось пристроить в школу, где директором был брат Николая Пунина Александр. Потом Лев поступил на исторический факультет Ленинградского университета. 

В 1930 году Ахматова попыталась уйти от Пунина, но тот сумел убедить ее остаться, угрожая самоубийством. Ахматова осталась жить в Фонтанном доме, лишь ненадолго покидая его. 

Казимир Малевич, Николай Николаевич Пунин "Первый цикл лекций для краткосрочных курсов для учителей рисования". Изо НКП, Петроград, 1920 год

К этому времени крайняя бедность быта и одежды Ахматовой уже так бросались в глаза, что не могли оставаться незамеченными. Многие находили в этом особую элегантность Ахматовой. В любую погоду она носила старую фетровую шляпу и легкое пальто. Лишь когда умерла одна из ее старых подруг, Ахматова облачилась в завещанную ей покойной старую шубу и не снимала ее до самой войны. Очень худая, все с той же знаменитой челкой, она умела произвести впечатление, как бы бедны ни были ее одежды, и ходила по дому в ярко-красной пижаме во времена, когда еще не привыкли видеть женщину в брюках. 

Пунин Николай Николаевич (предположительно)

Все знавшие ее отмечали ее неприспособленность к быту. Она не умела готовить, никогда не убирала за собой. Деньги, вещи, даже подарки от друзей никогда у нее не задерживались – практически сразу же она раздавала все тем, кто, по ее мнению, нуждался в них больше. Сама она многие годы обходилась самым минимумом – но даже в нищете она оставалась королевой. 

В 1934 году арестовали Осипа Мандельштама - Ахматова в этот момент была у него в гостях. А через год, после убийства Кирова, были арестованы Лев Гумилев и Николай Пунин. Ахматова бросилась в Москву хлопотать, ей удалось передать в Кремль письмо. Вскоре тех освободили, но это было только начало. 

Пунин Николай Николаевич

Пунин стал явно тяготиться браком с Ахматовой, который теперь, как оказалось, был еще и опасен для него. Он всячески демонстрировал ей свою неверность, говорил, что ему с нею скучно - и все же не давал уйти. К тому же, уходить было некуда – своего дома у Ахматовой не было... 

В марте 1938 года был вновь арестован Лев Гумилев, и на сей раз он просидел семнадцать месяцев под следствием и был приговорен к смерти. Но в это время его судьи сами были репрессированы, и его приговор заменили на ссылку. 

Пунин Николай Николаевич (1888-1953)

В ноябре этого же года Ахматовой наконец удалось порвать с Пуниным – но Ахматова лишь переехала в другую комнату той же квартиры. Она жила в крайней нищете, обходясь часто лишь чаем и черным хлебом. Каждый день выстаивала бесконечные очереди, чтобы передать сыну передачу. Именно тогда, в очереди, она начала писать цикл "Реквием". Стихи цикла очень долго не записывались - они держались в памяти самой Ахматовой и нескольких ее ближайших друзей. 

Совершенно неожиданно в 1940 году Ахматовой разрешили печататься. Сначала вышло несколько отдельных стихов, затем позволили выпустить целый сборник "Из шести книг", в который, правда, в основном вошли избранные стихи из предыдущих сборников. Тем не менее книга вызвала ажиотаж: ее смели с прилавков на несколько часов, за право ее прочесть люди дрались. 

Гимназист Коля Пунин. Около 1906 года

Однако уже через несколько месяцев издание книги сочли ошибкой, ее стали изымать из библиотек. 

Сроки страшные близятся. Скоро

Станет тесно от свежих могил.

Ждите глада, и труса, и мора,

И затменья небесных светил.

24 июля 1914

Когда началась война, Ахматова почувствовала новый прилив сил. В сентябре, во время тяжелейших бомбежек, она выступает по радио с обращением к женщинам Ленинграда. Вместе со всеми она дежурит на крышах, роет окопы вокруг города. В конце сентября ее по решению горкома партии самолетом эвакуируют из Ленинграда - по иронии судьбы, теперь ее признали достаточно важной персоной, чтобы спасти... Через Москву, Казань и Чистополь Ахматова оказалась в Ташкенте. 

Коля Пунин занимается гимнастикой. Павловск, 1915 год

В Ташкенте она поселилась вместе с Надеждой Мандельштам, постоянно общалась с Лидией Корнеевной Чуковской, подружилась с жившей неподалеку Фаиной Раневской – эту дружбу они пронесли через всю жизнь. Почти все ташкентские стихи были о Ленинграде – Ахматова очень волновалась за свой город, за всех, кто остался там. Особенно тяжело ей было без своего друга, Владимира Георгиевича Гаршина. После расставания с Пуниным он стал играть большую роль в жизни Ахматовой. 

Ученый-патологоанатом, педагог. Академик Академии Медицинских Наук СССР (1945). Доктор медицинских наук. Профессор (1938). Племянник писателя Всеволода Михайловича Гаршина (1855-1888)

По профессии врач-патологоанатом, Гаршин очень заботился о ее здоровье, которым Ахматова, по его словам, преступно пренебрегала. Гаршин тоже был женат, его жена, тяжело больная женщина, требовала его постоянного внимания. Но он был очень интеллигентный, образованный, интереснейший собеседник, и Ахматова очень привязалась к нему. В Ташкенте она получила от Гаршина письмо о смерти его жены. В другом письме Гаршин попросил ее выйти за него замуж, и она приняла его предложение. Согласилась даже взять его фамилию. 

В апреле 42 года через Ташкент в Самарканд эвакуировался Пунин с семьей. И хотя отношения между Пуниным и Ахматовой после расставания были очень плохими, Ахматова пришла с ним повидаться. Из Самарканда Пунин написал ей, что она была главным в его жизни. Это письмо Ахматова хранила, как святыню. 

Красный комиссар Пунин. 1920 год

В начале 1944 года Ахматова уехала из Ташкента. Сначала она приехала в Москву, где выступила на устроенном в зале Политехнического музея вечере. Прием был такой бурный, что она даже испугалась. При ее появлении зал встал. Говорят, когда Сталин узнал об этом, он спросил: "Кто организовал вставание?" 

Всем знакомым она говорила, что едет в Ленинград к мужу, мечтала, как будет жить с ним... И тем страшнее был удар, который ждал ее там. 

Встречавший ее на перроне Гаршин спросил: "И куда Вас везти?" Ахматова онемела. Как выяснилось, он, не сказав никому ни слова, женился на медсестре. Гаршин разрушил все ее надежды на обретение дома, которого у нее давно не было. Этого она ему никогда не простила. 

Лидия Корнеевна Чуковская

Впоследствии Ахматова говорила, что, по всей видимости, Гаршин сошел с ума от голода и ужасов блокады. 

Умер Гаршин в 1956 году. В день его смерти брошь, которую он когда-то подарил Ахматовой, раскололась пополам... 

Как жизнь забывчива, как памятлива смерть.

<15> июля 1961

В этом была трагедия Ахматовой: рядом с ней, сильной женщиной, почти всегда оказывались слабые мужчины, пытавшиеся переложить на нее свои проблемы, и никогда не было человека, способного помочь ей справиться с ее собственными бедами... 

Я пью за разоренный дом,

За злую жизнь мою,

За одиночество вдвоем,

И за тебя я пью,-

За ложь меня предавших губ,

За мертвый холод глаз,

За то, что мир жесток и груб,

За то, что Бог не спас.

Последний тост, 27 июля 1934

После возвращения из Ташкента у нее изменилась манера поведения – стала более простой, спокойной, и вместе с тем более отдаленной. Ахматова отказалась от своей знаменитой челки, после перенесенного в Ташкенте тифа она стала полнеть. Казалось, Ахматова возродилась из пепла для новой жизни. К тому же ее вновь признали власти. За свои патриотические стихи она была награждена медалью "За оборону Ленинграда". Готовились к печати ее исследования о Пушкине, большая подборка стихов. В 1945 году к огромной радости Ахматовой вернулся Лев Гумилев. Из ссылки, которую он отбывал с 1939 года, ему удалось попасть на фронт. Мать с сыном зажили вместе. Казалось, что жизнь налаживается. 

Лев Гумилев

Осенью 1945 года Ахматову познакомили с литературоведом Исайей Берлиным, в то время сотрудником британского посольства. Во время их разговора Берлин с ужасом услышал, как кто-то во дворе зовет его по имени. Как оказалось, это был Рэндальф Черчилль, сын Уинстона Черчилля, журналист. Момент был кошмарный и для Берлина, и для Ахматовой. Контакты с иностранцами - особенно сотрудниками посольств, - в то время, мягко говоря, не приветствовались. Личную встречу еще можно было бы не увидеть – но когда сын премьер-министра орет во дворе, это вряд ли пройдет незамеченным. 

Рэндальф Черчилль

Тем не менее Берлин навестил Ахматову еще несколько раз. 

Берлин был последним из тех, кто оставил след в сердце Ахматовой. Когда самого Берлина спрашивали о том, было ли у них что-то с Ахматовой, он говорил: " Я никак не решу, как мне лучше отвечать..." 

14 августа 1946 года вышло постановление ЦК КПСС "О журналах "Звезда" и "Ленинград"". Журналы клеймились за то, что они предоставляют свои страницы двум идеологически вредным писателям - Зощенко и Ахматовой. Меньше чем через месяц Ахматова была исключена из Союза писателей, лишена продовольственных карточек, ее книга, находившаяся в печати, была уничтожена. 

Надежда Мандельштам

По словам Ахматовой, многие писатели, захотевшие после войны вернуться в Россию, после постановления передумали. Таким образом, это постановление она считала началом холодной войны. В этом она была убеждена так же абсолютно, как в том, что сама холодная война была вызвана ее встречей с Исайей Берлиным, которую она находила роковой, имеющей космическое значение. Она была твердо убеждена, что все дальнейшие неприятности были вызваны именно ею. 

В 1956 году, когда он снова был в России, она отказалась с ним встречаться – не хотела снова навлечь на себя гнев властей... 

После постановления она оказалась в полнейшей изоляции – с теми, кто не отвернулся от нее, она сама старалась не встречаться, чтобы не повредить. Тем не менее люди продолжали к ней приходить, приносить продукты, а по почте ей постоянно присылали продуктовые карточки. Критика ополчилась на нее – но для нее это было куда менее страшно, чем полное забвение. Любое событие она называло лишь новым фактом в своей биографии, а от биографии она отказываться не собиралась. В это время она вовсю работает над своим центральным произведением, "Поэмой без героя". 

Анна Ахматова

В 1949 году был снова арестован Николай Пунин, а затем и Лев Гумилев. Льву, единственное преступление которого было в том, что он был сыном своих родителей, предстояло провести семь лет в лагере, а Пунину суждено было там погибнуть. 

В 1950 году Ахматова, ломая себя, во имя спасения сына написала цикл стихотворений "Слава миру", прославляющий Сталина. Однако Лев вернулся только в 1956 году – и то, для его освобождения пришлось долго хлопотать... Из лагеря он вышел с убеждением, что мать ничего не делала для облегчения его участи – ведь ей, такой знаменитой, не смогли бы отказать! Пока они жили вместе, их отношения были очень натянутыми, потом, когда Лев стал жить отдельно, почти совсем прекратились. 

Он стал известнейшим ученым-востоковедом. Историей Востока он увлекся, находясь в ссылке в тех краях. Его труды и сейчас считаются одними из важнейших в исторической науке. Ахматова очень гордилась сыном. 

Иллюстрация к Реквиему Ахматовой

С 1949 года Ахматова начинает заниматься переводами - корейские поэты, Виктор Гюго, Рабиндранат Тагор, письма Рубенса... Раньше она отказывалась заниматься переводами, считая, что они отнимают время от собственных стихов. Теперь пришлось - это давало и заработок, и относительно официальный статус. 

В 1954 году Ахматова совершенно случайно заработала себе прощение. Приехавшая из Оксфорда делегация пожелала встретиться с опальными Зощенко и Ахматовой. Ее спросили, что она думает о постановлении – и она, искренне полагая, что не дело иностранцев, не разбирающихся в истинном положении дел, задавать подобные вопросы, ответила просто, что согласна с постановлением. Больше ей вопросов не задавали. Зощенко же начал что-то пространно объяснять - и этим повредил себе еще больше. 

Запрет с имени Ахматовой был снова снят. Ей даже выделили от Союза писателей – хотя Ахматову исключили из него, как переводчик она могла считаться "писательницей", - дачу в писательском поселке Комарово под Ленинградом; этот дом она называла Будкой. А в 1956 году – во многом благодаря хлопотам Александра Фадеева, - был освобожден Лев Гумилев. 

Анна Ахматова. Ленинград

Последние десять лет жизни Ахматовой совершено не походили на предыдущие годы. Ее сын был на свободе, она наконец получила возможность печататься. Она продолжала писать – и писала много, словно торопясь высказать все, что ей не давали сказать раньше. Теперь мешали только болезни: были серьезные проблемы с сердцем, из-за полноты ей было тяжело ходить. До последних лет Ахматова была царственна и величава, писала любовные стихи и предупреждала приходящих к ней молодых людей: "Только не надо в меня влюбляться! Мне это уже не нужно". Она была окружена молодыми – детьми ее старых друзей, поклонниками ее поэзии, учениками. Особенно она сдружилась с молодыми ленинградскими поэтами: Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Дмитрием Бобышевым, Глебом Горбовским и Иосифом Бродским. 

Иосиф Бродский (справа) и Евгений Рейн на похоронах Анны Ахматовой, 1966 год

Ахматова получила возможность выезжать за границу. В 1964 году ей была присуждена в Италии международная поэтическая премия "Этна-Таормина", а в 1965 за ее научные работы в области пушкиноведения Оксфордский университет присвоил ей почетную степень доктора литературы. 

Анна Ахматова поступила в Оксфордский университет, 1965 год

В Лондоне и Париже, куда она заехала на обратном пути, она смогла снова встретиться с друзьями своей молодости - Саломеей Гальперн, Юрием Анненковым, который когда-то рисовал ее, Исайей Берлиным, Борисом Анрепом... Она прощалась со своей молодостью, со своей жизнью. 

Наше священное ремесло

Существует тысячи лет...

С ним и без света миру светло.

Но еще ни один не сказал поэт,

Что мудрости нет, и старости нет,

А может, и смерти нет.

25 июля 1944

Портрет Саломе Андрониковой (1888-1982). Александр Яковлев (1887-1938)

Ахматова умерла 5 марта 1966 года - по иронии судьбы, в годовщину смерти Сталина, которую любила отмечать. 

10 марта 1966 года. На смертном одре

Перед отправкой в Ленинград ее тело лежало в московском морге при больнице, расположенной в здании старого Шереметевского дворца, на котором, как и на Фонтанном Доме, был изображен герб с девизом, прозвучавшим в "Поэме без героя": "Deus conservat omnia" - "Бог сохраняет все". 

«Deus conservat omnia» - девиз на гербе графа Шереметева, что означает «Бог хранит все».

Герб Шереметевых

После отпевания в Никольском соборе Ленинграда Анна Андреевна Ахматова была похоронена в Комарово – недалеко от своего единственного за много лет настоящего дома. Толпы людей провожали ее в последний путь – путь в Вечность...

Морской Никольский собор  (Кронштадт). Фото СССР. 1962

"Долгая жизнь Ахматовой и сохранившаяся до конца творческая свежесть ее дарования связали в ее лице нашу литературную современность с живым наследием русской поэтической классики,19 век с 20 веком… связь поэзии Ахматовой с традициями прошлого не отягчают ее творчество ненужным балластом времени; напротив, делает ее живой и нужной для современного читателя" 

Учителем Ахматовой в краткости, простоте и подлинности поэтического слова был на протяжении всей ее поэтической жизни Александр Сергеевич Пушкин.

Стихи Пушкина Ахматова знала наизусть. У нее было свое, "домашнее" восприятие Пушкина - не как поэта далекого прошлого, а как близкого ей человека, почти как современника. Таким представляется в ее раннем стихотворении (1911 года) Пушкин - царскосельский лицеист: 

"Здесь лежала его треуголка

И растрепанный том Парни".

Портрет поэтессы Анны Ахматовой. Мартирос Сарьян. 1946. Армения. Экспрессионизм

И позднее образ Пушкина вставал перед ней не как "монумент", а с теми же своими внешне незначимыми, интимными и вместе с тем показательными чертами (1943 год):

 

… Какой ценой купил он право,

Возможность или благодать

Над всем так мудро и лукаво

Шутить, таинственно молчать

И ногу ножкой называть?... 

Со второй половины 20-х годов Ахматова начинает изучать жизнь и творчество Пушкина во всеоружии все расширяющихся специальных знаний. Она пишет об этом в своей автобиографии: 

"Примерно с середины двадцатых годов я начала очень усердно и с большим интересом заниматься архитектурой старого Петербурга и изучением жизни и творчества Пушкина. Результатом моих пушкинских штудий были три работы - о "Золотом петушке", об "Адольфе" Бенжамена Констана и о "Каменном госте". Все они в свое время были напечатаны. Сейчас готовлю книгу "Гибель Пушкина"". 

Анна Ахматова. Зинаида Серебрякова. 1922. Экспрессионизм

Эти работы получили всеобщее признание и вошли в золотой фонд советского пушкиноведения. Книга "Гибель Пушкина" осталась ненапечатанной, но в архиве Ахматовой в Ленинградской государственной публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина сохранились обширные, частично почти законченные рукописные материалы. Небольшой очерк "Пушкин и невское взморье", который сама Ахматова очень любила, был напечатан в номере "Литературной газеты", посвященном 80-летию со дня рождения Ахматовой и 170-летию Пушкина (1969 год, 4 июня).

Он открывает глубокую перспективу в скрытый подтекст, личный и политический, отношение Пушкина к памяти его друзей-декабристов.

"Школа Пушкина" отчетливее всего сказалась у Ахматовой в ее поэтическом языке. С Пушкиным связаны разговорность, "домашний тон" ее ранней лирики.

Исследователь русского литературного языка В.Д. Левин в статье, посвященной языку "Евгения Онегина", справедливо отмечает, что "разговорность" в языке Пушкина из явления принципиально нелитературного (т.е. из признака устной речи или социального диалекта) становится стилистической категорией литературного языка в пределах литературной нормы, "сохраняя при этом свою стилистическую окраску, свою связь с живой речью". 

"Новым было уже то, что экспрессия разговорности, получая, как и всякая иная стилистическая категория, экспрессия в художественном тексте, определенный эстетический смысл, не нарушала в то же время литературной нормативности текста". Это указание и примеры его подтверждающие, целиком относятся и к позиции Ахматовой. При этом она, как и Пушкин, остается "бесконечно поэтичной в своей простоте" (Д.Д. Благой).

Анна Ахматова. Родная земля

Родство языка поэзии Ахматовой с языком пушкинской поэзии определяется, в первую очередь, сходством некоторых стилистических задач, которые в разное время вставали перед Пушкиным и Ахматовой. В отличие от поэтов предшествовавших направлений (соответственно, сентиментализма и романтизма, с одной стороны, и символизма - с другой) для Пушкина, как и для Ахматовой, огромное значение имеет смысловой вес каждого отдельного слова. 

"Поэтому в противоположность романтическому стилю поэзии предшественников Пушкина и Ахматовой - с такими его признаками, как понятийная, вещественно-логическая размытость, эмоциональная напевность, - язык их поэзии обладает чертами "классического стиля"" 

Портрет Анны Ахматовой. Мартирос Сарьян. 1946. Экспрессионизм. Третьяковская галерея

Отсюда - отмечаемая вслед за М. Жирмунским многими литературоведами разговорная лексика и фразеология поэзии Ахматовой, "боязнь ничем не оправданных поэтических преувеличений, чрезмерных метафор и истасканных тропов", т.е. господство нейтрального стиля (на фоне которого возможно художественно мотивированное привлечение более "высоких" или более "низких" единиц языка); употребление сложных форм логического подчинения и сочинения, а также использование переноса части синтаксического и смыслового целого из одной строки в другую как средства создания разговорной интонации. Так же как и некоторым творениям Пушкина, отдельным произведениям Ахматовой свойственны "повествовательная интонация стихотворной сказки, ее эпическая манера, элементы народной лексики и фразеологии, подхватывания и параллелизмы, характерные для устного народного устно-поэтического сказа". Все эти свойства языка поэзии Ахматовой привели В.М. Жирмунского к выводу, что ее поэзия, "преодолев символизм, возвращается к забытому наследию Пушкина".

Портрет поэтессы Анны Ахматовой. Юрий Анненков. 1921. Экспрессионизм

К одному их проявлений типологической общности языка поэзии Пушкина и Ахматовой следует отнести то, что оба поэта охотно используют слова, однородные с точки зрения грамматических категорий. Также Ахматова не боится использовать рифмы, которые можно отнести к достаточно традиционным: кровь-любовь, очи-ночи, небес-лес, горем-морем и т.п., которые неоднократно встречаются и у Пушкина.

Установка на разговорную речь. Когда стихотворение строится как обращение или письмо к другу, знакомым; употребление характерных для такой речи слов и словосочетаний, синтаксических конструкций приводит к частому использованию обращений, восклицаний (О! Увы! Ах! и т.п.), что является еще одной особенностью языка обоих поэтов.

Портрет Анны Ахматовой. Мартирос Сарьян. 1946. Экспрессионизм

Отличительной чертой языка поэзии Пушкина и Ахматовой является также обращение к перифразам и использование риторических вопросов в стихотворениях, представляющих собой какое-либо суждение. 

"Что же касается собственно генетического родства языка поэзии Ахматовой с языком пушкинской поэзии, которое выражается в сходстве языковых средств, используемых авторами, и способах этого использования, а также в том, что можно назвать реминисценциями то оно во многом возникает как следствие родства типологического".

Языку поэзии как Пушкина, так и Ахматовой не свойственен повтор напевного типа (присущий "романтическому стилю" поэзии). Но лексический повтор (одного и того же слова), или повтор корневой (при употреблении в контексте однокоренных слов), является яркой особенностью их стиля, как стиля "классического". В основном повтор имеет функцию усиления.

Ю.П. Анненков. Портрет Анны Ахматовой

Например, у Пушкина: 

"На печальные поляны

Льет печальный свет она"; 

"Минутной радости минутные друзья"; 

"… летучий пух,

Летучим ветром занесенный"; 

"Как эта глупая луна

На этом глупом небосклоне"; 

"Томных уст и томных глаз

Буду памятью измучен…"; 

"Ненастный день потух: ненастной ночи мгла

По небу стелется одеждою свинцовой"; 

"Чистейшей прелести чистейший образец"

У Ахматовой: 

"Силу тайную тайно пила"; 

"Славно начато славное дело"; 

"Как нестерпимо бела

Штора на белом окне"; 

"Напрасных крыл напрасны трепетанья"; 

"И в дальнем поле дальний огонек"; 

"И серебряный месяц ярко

Над серебряным веком стыл"; 

"Страшный год и страшный город"; 

"Чистый ветер ели колышет

Чистый снег заметает поля"; 

"И стройной башней стала западня,

Высокого среди высоких башен"

Помимо усилительной функции повторы у обоих авторов могут выполнять функцию уточнения.

У Пушкина: 

"Вот он, приют гостеприимный,

Приют любви и вольных муз,

Где с ними клятвою взаимной

Скрепили вечный мы союз…"

"Горишь ли ты, лампада наша…"

 

У Ахматовой: 

Я знаю: он с болью своей не сладит,

С горькой болью первой любви…

Сходство обнаруживается и в построении некоторых периодов с анафорой.

Сравните у Пушкина: 

Пускай судьба определила

Гоненья грозные мне вновь.

Пускай мне дружба изменила,

Как изменяла мне любовь…

Ф.И. Глинка

У Ахматовой: 

Пусть не ты над моими устами

Наклонялся, моля о любви,

Пусть не ты золотыми стихами

Обессмертил томленья мои…

Так же можно наблюдать анефористический повтор в "Подражаниях Корану" А.С. Пушкина (позже примененный Лермонтовым в "Демоне"): 

Клянусь четой и нечетой,

Клянусь мечом и правой битвой,

Клянусь я утренней звездой,

Клянусь вечернею молитвой…

У Ахматовой: 

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь…

Анна Ахматова. Голова женщины. 1911. Амедео Модильяни

Обращение к перифразам также можно отнести к одной из типологических особенностей поэтического языка Пушкина и Ахматовой. При этом среди перифраз поэзии Ахматовой есть и слово "пушкинские": 

Иволга, подруга

Моих безгрешных дней,

Вчера вернувшись с юга,

Кричит среди ветвей…

У Пушкина: 

"Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя! "

"Рифма - звучная подруга

Вдохновенного досуга

Вдохновенного труда…"

Анна Ахматова

 

Известную близость к пушкинской стилистике можно видеть и в использовании Ахматовой вопросительных предложений при организации "внутреннего диалога": 

"Что нам разлука? - Лихая забава,

Беды скучают без нас".

"Что войны, что чума? - конец им виден скорый,

Их приговор почти произнесен.

Но кто нас защитит от ужаса, который

Был бегом времени когда-то наречен".

У Пушкина: 

"Что слава? Шепот ли чтеца? 

Гоненье ль низкого невежды? 

Иль восхищение глупца? "

"Что дружба? Легкий пыл похмелья,

Обиды вольной разговор,

Обмен тщеславия, безделье,

Иль покровительства позор".

Анна Ахматова. Монумент

От Пушкина воспринят и такой стилистический прием, как синтаксическая и смысловая незавершенность последней строки стихотворения, а также и то, что иногда она не рифмуется. Таким образом, создается впечатление незавершенности, недоговоренности и одновременно возникает ощущение сюжетной перспективы произведения, что отражается и в пунктуации (многоточие).

У Пушкина: 

"Минутных жизни впечатлений

Не сохранит душа моя,

Не буду ведать сожалений,

Тоску любви забуду я…"

"Не смелый подвиг россиян

Не слава, дар Екатерине,

Не задунайский великан

Меня воспламеняют ныне…"

"От юности, от нег и сладострастья

Останется уныние одно…"

"Душой не слишком был отважен; 

Зато был сух, учтив и важен.

Льстецы героя моего

Не зная как хвалить его,

Провозгласить решились тонким…"

"Всеми забытый,

Терном увитый,

Цепи влачи…"

"Увы! Одной слезы довольно,

Чтоб отравить бокал!... "

 

У Ахматовой: 

"Я слышу легкий трепетный смычок,

Как от предсмертной боли, бьется, бьется,

И страшно мне, что сердце разорвется,

Не допишу я этих нежных строк…"

"Там были последние розы,

И месяц прозрачный качался

На серых, густых облаках…"

Анна Ахматова

Следование традиции Пушкина у Ахматовой просматривается также и в использовании отдельных поэтических ситуаций, находящих близкое языковое выражение.

Ахматова: 

"Ах, дверь не запирала я,

Не зажигала свеч,

Не знаешь, как, усталая,

Я не решалась лечь".

"Жгу до зари на окошке свечу

И ни о ком не тоскую

Но не хочу, не хочу, не хочу

Знать, как целуют другую".

"Теперь твой слух не ранит

Неистовая речь,

Теперь никто не станет

Свечу до утра жечь".

У Пушкина: 

"Вперед одна в надежде томной

Не жди меня средь ночи темной,

До первых утренних лучей

Не жги свечей".

Автограф Анны Ахматовой

Много общего обнаруживается и в использовании отдельных слов, и не только общепоэтических (типа "сладостный", "прелестный" и т.д.), но и собственно "пушкинских" (например, слово "ножка").

Ее глаза так полны чувством

Вечор она с таким искусством

Из-под накрытого стола

Свою мне ножку подала! "

"Над всем так мудро и лукаво

Шутить, таинственно молчать

И ногу ножкой называть?. "

"И топтала торцы площадей

Ослепительной ножкой своей?. 

Интерес представляет также обращение Ахматовой к известному противопоставлению местоимений "ты" и "вы" при обращении.

У Пушкина: 

Ты и вы.

Пустое вы сердечным ты

Она, обмолвясь, заменила,

И все счастливые мечты

В душе влюбленной возбудила,

Пред ней задумчиво стою,

Свести очей с нее нет силы,

И говорю ей: как вы милы! 

И мыслю: как тебя люблю!

У Ахматовой: 

И как будто по ошибке

Я сказала "Ты…"

Озарила тень улыбки

Милые черты.

От подобных оговорок

Всякий вспыхнет взор…

Я люблю тебя, как сорок

Ласковых сестер.

Анна Ахматова

Также можно наблюдать прием повтора с отрицаниями в риторических вопросах у Пушкина в "Подражаниях Корану": 

Не я ль в день жажды напоил

Тебя пустынными водами? 

Не я ль язык твой одарил

Могучей властью над умами?

У Ахматовой: 

Ты ль не корил маловерных,

И обличал, и учил,

Ты ли от всякия скверны

Избавить тебя не молил! 

Портрет Анны Ахматовой. Коллаж. Ирина Баст

Не только отдельные периоды стихотворений Ахматовой строятся так же, как пушкинские, есть целые стихотворения, имеющие сходную синтаксическую и образно-смысловую структуру. Например, стихотворение "Любовь", построенное на чередовании контрастных образов с использованием разделительного союза "то…то": 

То змейкой свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя…

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя

По своей структуре сходно с пушкинским "Зимним вечером": 

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя; 

То, как зверь она завоет

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит,

То, как путник запоздалый

К нам в окошко застучит…

Анна Ахматова

Наблюдаются также отрывки сходные стилистически, написанные, по выражению Жирмунского "в торжественном, приподнятом, высоком стиле", в которых используется разделительный союз "не… но" и противопоставление фактически одинакового образа: "отроком - мужем", "мальчика - мужа".

У Ахматовой: 

А! Это снова ты не отроком влюбленным,

Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным

Ты в этот дом вошел и на меня глядишь.

Страшна в моей душе предгрозовая тишь

У Пушкина "Борис Годунов": 

Постой, царевич - наконец

Я слышу речь не мальчика, но мужа.

С тобою, князь, она меня мирит.

Безумный твой порыв я забываю

И вижу вновь Димитрия…

 

В следующих стихотворениях поразительно сходны не только их синтаксические и образно-смысловые структуры, но и стихотворные размеры.

У Пушкина: 

Все в жертву памяти твоей: 

И голос лиры вдохновенной

И слезы девы воспаленной,

И трепет ревности моей,

И славы блеск, и мрак изгнанья,

И светлых мыслей красота,

И мщенье, бурная мечта

Ожесточенного страданья.

У Ахматовой: 

Все обещало мне его: 

Край неба, тусклый и червонный,

И милый сон под рождество,

И Пасхи ветер многозвонный,

И прутья красные лозы,

И парковые водопады,

И две большие стрекозы

На ржавом чугуне ограды…

Сборник стихотворений "Подорожник", который затем, дополненный, стал называться "Anno Domini MCMXXI" 

Кроме структурно-семантических и образных перекличек, наблюдается также тематическая преемственность: это и тема Петербурга, которая будет подробно освещена далее, и тема памятника, хорошо известная в русской литературе по Державину и Пушкину, но приобретающая под пером Ахматовой совершенно необычный - глубоко трагический - облик и смысл. "Можно сказать, что никогда - ни в русской, ни в мировой литературе - не возникало столь необычного образа - Памятника поэту, стоящему по его желанию и завещанию у Тюремной стены": 

А если когда-нибудь в этой стране

Воздвигнуть задумают памятник мне

Согласье на это даю торжество,

Но только с условьем - не ставить его

Ни около моря, где я родилась: 

Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,

Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов,

И где для меня не открыли засов"

 Реквием

У Пушкина 

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

Не зарастет к нему народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа

Кроме отдельных тем и строчек в творчестве Ахматовой можно встретить и целые произведения по своему языку, размеру, образности напоминающие пушкинские строки. Например, "Последнее письмо" созвучно "Письму Татьяны к Онегину". "Приморский парк Победы", "Северные элегии" и "Эпические мотивы" связаны с "…Вновь я посетил…".

Слева направо: Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц, Юрий Анненков

Первым опытом Ахматовой в области лирического повествования были "Эпические мотивы" (или "Эпические отрывки"), последовавшие друг за другом в 1913-1916 гг., и называвшиеся первоначально "Отрывки из поэмы" и даже просто "Маленькая поэма", - название, которым Ахматова охотно пользовалась как своеобразным жанровым термином для своих небольших по объему эпических композиций. Заглавие указывает на повествовательный характер замысла, которому соответствует и новая метрическая форма, более свободная и широкая, чем обычная строфа ее лирических миниатюр, - классический белый стих, подсказанный элегическими раздумьями Пушкина - такого же автобиографического содержания, - в большинстве случаев оставшимися в отрывках ("Вновь я посетил…" и др.).

"Маленькая поэма" Ахматовой также состоит из отдельных страниц лирической биографии героини - автора, связанных между собою не столько движением времени и внешних событий, сколько сопровождающим его неспешным, поступательным ходом рассказа, его повествовательной и медитативной интонацией, каждый отрывок имеет свой законченный сюжет, который служит канвой для обобщающих лирических раздумий".

Обложка книги Лидии Корнеевны Чуковской. Записки об Анне Ахматовой. Том 2. 1952-1962 годы

В первом отрывке "Эпических мотивов", изображающем явление Музы как пробуждение в девочке-подростке поэтического сознания можно наблюдать перекличку с аналогичной автобиографической темой в отрывке Пушкина "Как счастлив я, когда могу покинуть…": 

Как сладостно явление ее

Из тихих волн, при свете ночи лунной! 

Окутана зелеными власами,

Она сидит на берегу крутом.

У стройных ног, как пена белых, волны

Ласкаются, сливаясь и журча…

Л. Гумилев и А. Ахматова

Для "Эпических мотивов" Ахматова использовала белый стих (пятистопный ямб) элегических раздумий Пушкина, который тесно связывается в ее творчестве с автобиографическим рассказом, в первую очередь к которым относятся "Северные элегии". Вообще же Ахматова, как нигде прежде, очень близко подошла в своих "Северных элегиях" к Пушкину. 

"Ей дороги ушедшие тени, она временами горестно скорбит о навсегда умчавшемся времени, но нежная зелень, опушившая апрельские ветви, и звуки детских голосов, раздающиеся под новым высоким небом, расчерченным реактивными почерками, ей и дороги и близки".

 

Также осязаемое влияние Пушкина в жанре, стилистике и стихе обнаруживает одно из крупных произведений Ахматовой - поэма "У самого моря". Она следует за "Сказкой о рыбаке и рыбке" своей темой, особенностями народного сказа и самой формой русского народного стиха (в интерпретации Пушкина). Из этой же сказки взято и заглавие поэмы ("Жил старик со старухой у самого синего моря").

Николай Гумилев и Анна Ахматова

Ахматова воспользовалась русским народным стихом с женскими окончаниями, как он был освоен Пушкиным, однако она избегает характерного для пушкинского стиха смыслового отягчения метрически неударных слов добавочными ударениями и соблюдает большую ритмическую монотонность, приближая его тем самым к строю своих лирических дольников.

К Пушкину восходит и повествовательная интонация, эпическая манера, элементы народной лексики и фразеологии, подхватывания и параллелизма характерные для народного устнопоэтического сказа: 

"Ко мне приплывала зеленая рыба,

Ко мне прилетала белая чайка"

"Знатного гостя жди до Пасхи,

Знатному гостю кланяться будешь"

Гимназия в Киеве. Справа от священника - Анна Ахматова

Однако народнопоэтическая тема Пушкина у Ахматовой отсутствует. Любовный сюжет поэмы, преломленный через психологию девочки подростка, перекликается с привычными для молодой Ахматовой лирическими темами. Если смотреть глубже, романтическая фабула говорит о главной для молодой Ахматовой теме: о созревании юного поэтического сознания, пробужденного любовью и горем: в особенности образ Музы-учительницы: "Девушка… с дудочкой белой в руках прохладных". 

Вообще же образ Музы проходит через все творчество Ахматовой. Пушкин и поэты его времени, воспитанные на традициях классицизма, подсказали Ахматовой образ Музы - подруги, сестры, учительницы и утешительницы как объективное воплощение ее поэтического самосознания. Часто образ Музы получает реалистические черты: 

Муза ушла по дороге,

Осенней, узкой, крутой,

И были смуглые ноги

Обрызганы крупной росой

("Муза ушла по дороге…") 

Иногда этот смелый реализм намеренно снижает классический образ, приближая его к бытовой реальности биографической судьбы самой поэтессы: 

И Муза в дырявом платке

Протяжно поет и уныло…

Анна Ахматова

Но иногда, в особенности в "Белой стае" ее классический образ приобретает многозначительные, строгие и "иератические" черты: 

И часто в окна комнаты моей

Влетают ветры северных морей,

И голубь ест из рук моих пшеницу…

А недописанную мной страницу -

Божественно спокойна и легка,

Допишет Музы смуглая рука

"Уединение", 1914 год

Для Ахматовой Муза всегда - смуглая. Словно она возникла перед ней в садах Лицея сразу в отроческом облике Пушкина, курчавого лицеиста-подростка, не однажды мелькавшего в "священном сумраке" Екатерининского парка, - он был тогда ей ровесник, ее божественный товарищ и она чуть ли не искала с ним встреч. Во всяком случае ее стихи, посвященные Царскому селу и Пушкину "проникнуты той особенной краской чувства, которую лучше всего назвать влюбленностью".

Будучи по-пушкински "смуглой": 

"Допишет Музы смуглая рука"

"Муза ушла по дороге,

Осенней, узкой, крутой,

И были смуглые ноги

Обрызганы крупной росой…"

Марка 1989 года "Сто лет со дня рождения Анны Ахматовой"

Муза нередко еще у Ахматовой и "весела" - тоже по-пушкински, если вспомнить знаменитую блоковскую фразу о "веселом имени Пушкина". В "Белой стае" эта обычно полная жизнетворящих сил, душевно-радостная и открытая Муза ахматовских стихов разительно изменилась: 

Веселой Музы нрав не узнаю: 

Она глядит и слова не проронит…

Во время создания "Белой стаи" поэтесса явственно ощущала сдвиг и времени, и собственного мироощущения, но смысл самого движения, его внутренние силы и направление, все таилось в сфере неясных предчувствий, выливавшихся в столь же неясные пророчества и причитания о приближающейся гибели мира. Не чувствуя ориентиров, не видя маяков, едва удерживая равновесие напряжением всей своей незаурядной воли, Анна Ахматова, судя по всему, полагалась на тайную и могучую силу художественного творчества, которое в этот период, как никогда, казалось ей чуть ли не единственной незыблемой ценностью, невозмутимо существовавшей посреди неустойчивой земли. 

И печальная Муза моя,

Как слепую водила меня…

признавалась она в одном из стихотворений 1914 года.

Анна Ахматова

В "Белой стае" много стихов, посвященных Музе, тайной и могучей власти искусства.

С годами образ Музы меняется, как и лирический образ самого автора, ее двойника, приобретая черты сдержанной суровой гражданственности: 

И вот вошла. Откинув покрывало,

Внимательно взглянула на меня.

Ей говорю: "Ты ль Данту диктовала

Страницы Ада? " Отвечает: "Я"

Влияние Пушкина на Ахматову сказалось наиболее отчетливо в "Белой стае", лучшем и наиболее полном из ее сборников дореволюционного времени. Оно проявилось в стремлении подняться над мелочностью индивидуально-случайных переживаний, над суетой мгновенного и повседневного, господствовавшего в "Четках", в художественном обобщении индивидуально пережитого, доведенном до типической значимости.

Тенденции пушкинского классицизма особенно заметны в торжественном, приподнятом, высоком стиле, характерном для этих обобщений. Примечательно появление, начиная с этого времени, двустиший шестистопного ямба, русского александрийского стиха, венчающих классическую поэзию Пушкина: 

А! Это снова ты не отроком влюбленным,

Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным

Ты в этот дом вошел и на меня глядишь.

Страшна в моей душе предгрозовая тишь

Мемориальная доска на доме А.С. Пасхалиди

Эти черты "классицизма" после "Белой стаи" станут в поэзии Ахматовой постоянным творческим методом, в особенности в ее гражданских и философских раздумьях. Но классицизм Пушкина связан для Ахматовой и с образом города Пушкина (в прошлом Царского Села), где она провела свои юные годы и который не раз воспевала, причисляя себя (вместе с молодым Пушкиным) к плеяде царскосельских поэтов: 

 

Здесь столько лир повешено на ветки,

Но и моей как будто место есть

Девушке, воспетой Пушкиным, посвящено стихотворение "Царскосельская статуя" (1916 г), с которым по теме и стилю тесно связаны стихотворения о Павловске ("Все мне видится Павловск холмистый" 1915 г), и о "Золотом Бахчисарае" ("Вновь подарен мне дремотой" 1916 г), тоже пушкинском. В этом стихотворении любимое время года Пушкина - осень - предстает у Ахматовой во всей своей печальной красе: 

Уже кленовые листы

На пруд слетают лебединый,

И окровавлены кусты

Неспешно зреющей рябины

Анна Ахматова

Вместе с Пушкиным, а в ряде случаев через посредство Пушкина, развитие Ахматовой как национального поэта определило ее соприкосновение с русским народным творчеством. Значение для Ахматовой русской народной поэзии (в особенности, женской песни) как одного из важнейших источников вдохновения поэтессы требует более углубленного специального изучения. Великолепное владение поэтическими средствами русского языка было воспитано в ней не только традициями русской классики, но и постоянным соприкосновением с живой народной поэтической стихией. Было бы, конечно, грубым упрощением толковать "народности" поэзии Ахматовой как фольклорную и на этом основании зачислять ее в разряд поэтов специфически русского "народного стиля". И все же не случайно слово "песенки" как особая жанровая категория, подчеркнутая заглавием, проходят через все ее творчество, начиная со сборника "Вечер": 

 

Я на солнечном восходе

Про любовь пою.

На коленях в огороде

Лебеду полю

В "AnnoDomini": 

Бывало, я с утра молчу

О том, что сон мне пел.

Румяной розе и лучу

И мне - один удел.

Анна Ахматова, 1950 год

Две песенки 1956 года включены в цикл поздних любовных стихотворений "Шиповник цветет" (№ 4 - "Первая песенка"; № 5 - "Другая песенка").

В "Беге времени" собран целый цикл таких "песенок" - "Дорожная, или голос из темноты", "Застольная", "Лишняя", "Прощальная", "Последняя", написанных в разное время от 1943 по 1964 годы. В других образцах этого жанра, относящихся, по-видимому, к тому же времени, использование тематики и образности, стилистических и стиховых особенностей женской песни приводит к полному отождествлению переживаний автора и его судьбы с судьбой лирического героя.

Иногда в своей ранней лирике Ахматова соприкасается с мотивами и интонацией деревенской частушки. Борис Михайлович Эйхенбаум говорит, что 

"Ахматова утвердила малую форму сообщив ей интенсивность выражения. Образовалась своего рода литературная частушка. Это сказалось как на величине стихотворений, так и на их строении. Господствует три или четыре строфы - пять строф появляются сравнительно редко, а больше семи не бывает. Особую смысловую сгущенность и законченность получает восьмистишия, которые выделяются у Ахматовой как по числу, так и по самому своему характеру".

Анна Ахматова, 1956 год

Прямым использованием художественной манеры народных плачей является "Причитание" (1944 год), завершающее, как надгробный памятник, героическую лирику ленинградского цикла: 

Ленинградскую беду

Руками не разведу,

Слезами не смою,

В землю не зарою.

За версту я обойду

Ленинградскую беду.

Я не взглядом, не намеком,

Я не словом, не попреком

Я земным поклоном

В поле зеленом

Помяну

Но таким же плачем является и стихотворение на смерть Александра Белого (1921 год): 

А смоленская нынче именинница,

Сизый ладан над травою стелется,

И струится пенье панихидное,

Не печальное нынче, а светлое…

Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме

Образность и стиль старинного народного причитания и народная форма стиха свободно используются здесь в соответствии с замыслом торжественного всенародного оплакивания смерти поэта. Сходную стилизацию под один из фольклорных жанров представляет "Заклинание" (1936 г): 

Из высоких ворот,

Из заохтинских болот,

Путем нехоженым,

Лугом некошеным,

Сквозь ночной кордон,

Под пасхальный звон,

Незваный,

Несуженый, - 

Приходи ко мне ужинать

Однако определяющее значение для творчества Ахматовой в целом имели не столько отдельные случаи жанровой и тематической стилизации (от причитания до частушки), сколько широкое использование языка и стиля народной поэзии, а тем самым народного восприятия действительности. 

Народные формы параллелизма и повторений, народная символика, лексика и фразеология, дактилические окончания, с рифмой и без рифмы, определяющие лирическую структуру народного стиха, - все это взаимодействует с теми оригинальными поэтическими средствами, которыми располагает Ахматова" как лирик двадцатого века: 

Я окошко не завесила,

Прямо в горницу гляди.

Оттого мне нынче весело,

Что не можешь ты уйти…"

"И вот одна осталась я

Считать пустые дни.

О вольные мои друзья,

О лебеди мои! 

И песней я не скличу вас,

Слезами не верну,

Но вечером в печальный час

В молитве помяну"

"Горе душит, не задушит,

Вольный ветер слезы сушит,

А веселье чуть погладит,

Сразу с бедным сердцем сладит

Памятник Анне Ахматовой. Санкт-Петербург

Примеры можно легко умножить: они встречаются как в ранних, так и в поздних произведениях Ахматовой. Ахматова (с годами все более) умеет быть потрясающе народной без всяких "квази", без фальши, с суровой простотой и бесценной скупостью речи.

Именно по тому пути пошла Ахматова в последний период своего развития. Это стремление к простоте и прозаичности разговорной речи делает возможным обращение поэта к словам и оборотам, обычно далеким от замкнутого круга "высокой" лирической поэзии. Ахматова говорит: 

"… этот может меня приручить", 

"Я думала, ты нарочно - как взрослые хочешь быть", 

"Ты письмо мое, милый, не комкай,

До конца его, друг, прочти". 

Анна Ахматова. Стихотворения и поэмы

Такое обращение к повседневным словам и выражениям и через их посредство к простым человеческим чувствам и бытовым реалиям Ахматова впоследствии оправдывала в своем поэтическом манифесте "Мне ни к чему одические рати" (1940), вошедшем в цикл "Тайны ремесла": 

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора

Как лопухи и лебеда

Вера Дмитриевна Серафимова пишет: 

"У Пушкина училась Ахматова простоте, отточенности фразы, строгому отношению к поэзии, "человеческому голосу" (А. Ахматова).

Слова Пушкина: 

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простое,

И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа

В равной мере можно отнести к поэзии самой Ахматовой, к ее нравственной сути".

Обложка сборника Анны Ахматовой

Простота поэтического языка определяется у Ахматовой, как у Пушкина очень существенным на фоне традиций символизма отрицательными признаками: прежде всего отсутствием мелодических повторений, анафорического параллелизма, рассчитанного на музыкальное воздействие ("напевного") стиля. Повторения, которые встречаются у Ахматовой являются средством простого, не "музыкального", а эмоционально-логического усиления, как в обычной речи, настоятельного подчеркивания высказанной мысли: 

"Знаю, знаю, снова лыжи

Сухо заскрипят"

"Но не хочу, не хочу, не хочу

Знать, как целуют другую".

Карточка Анны Ахматовой

Сама Ахматова, преклонявшаяся перед именем Пушкина, черпавшая душевные силы в изучении его творчества и внесшая в пушкинистику весомый вклад, с некоторой настороженностью относилась к настойчивым попыткам слишком категоричного сближения их имен. 

"Приглушите, - сказала она как-то Льву Озерову. - Если говорить об этом, то только как о далеком-далеком отблеске".

В то же время классическим примером ее прямого собеседования с гением является ее "Сказка о черном кольце", которая по мнению В. М. Жирмунского "примыкает к рифмованным сказкам Пушкина о царе Салтане и о Золотом петушке не только своей метрической формой (четырехстопный "народный" хорей с парными рифмами), но и подбором поэтических образов и слов, ориентирующим на пушкинское восприятие народности": 

Не придут ко мне с находкой! 

Далеко над быстрой лодкой

Заалели небеса,

Забелели паруса

"Сказка о черном кольце" Ахматовой также связана со стихотворением "Талисман" Александра Сергеевича Пушкина.

Памятник Анне Ахматовой

История создания ахматовского стихотворения известна хотя и не столь давно, однако не менее достоверно чем история создания пушкинского стихотворения. Здесь не понадобилось изысканий биографов - один из участников драмы сам поведал о ней. Художник Борис Анреп - один из наиболее известных адресатов ахматовской любовной лирики. Именно ему подарила она свой черный перстень. Общей чертой, сближающей обе истории, является мотив разлуки. В обоих случаях разлука была не литературной, а настоящей. Борис Анреп уехал в Англию и большую часть своей жизни провел там. С Ахматовой они вновь увиделись спустя полвека после расставания - срок, отличающийся от того, что мы находим в пушкинской истории, но не имеющий принципиального значения. В обоих случаях совместное счастье было невозможным и разлука имела окончательный характер. Есть трогательный штрих, подчеркивающий различие: 1964 г. Анреп, встретившись с Ахматовой, чувствовал себя полумертвым, скованным от смущения, потому что перстень у него пропал во время войны, и Анреп с ужасом ждал, что Ахматова спросит о судьбе подарка, а он не сможет ничего ответить: 

"Что я скажу о черном кольце? Что мне сказать? Не уберег сокровища. Нет сил признаться… Я слушал, изредка поддерживая разговор, но в голове было полное бессмыслие, сердце стучало, в горле пересохло - вот-вот сейчас заговорит о кольце. Надо продолжать литературный разговор" 

Различие позволяет увидеть сходство: подаренный перстень воспринимался более чем всерьез.

И Пушкин, и Ахматова выступают как лирики, в основе произведений которых лежат глубоко личные переживания, известные биографам и литературоведам - роман с Е.К. Воронцовой у Пушкина, отношения Ахматовой с Б. Анрепом. В обеих историях фигурировало кольцо, подаренное перед разлукой: Воронцовой - Пушкину, Ахматовой - Анрепу.

Ахматова позирует у запертых ворот двора Шереметьевского дворца в Ленинграде; недатированная фотография в документальном фильме Елены Якович. Первый канала

Необходимо отметить, что реальные подробности этих отношений не вошли в рассматриваемые произведения, они известны благодаря специальным исследованиям и публикациям. Сами поэты не пожелали раскрывать читателям ни реальные имена, ни реальные биографические обстоятельства. Более того, в обоих случаях эти обстоятельства изображены мощным лирическим началом. Конкретные истории произошедшие в жизни Пушкина и Ахматовой, имеют мало общего вследствие разницы между эпохами, обстоятельствами и характерами участников, однако штрих, сближающий оба произведения, относится к традициям романтической лирики. Но осмысление любовного подарка как волшебного предмета, превращающее древний архетипический мотив в устойчивый литературный прием. В обоих случаях этот штрих потребовал от поэтов удаления от реальных обстоятельств любовной истории. Стихотворение Пушкина, явно связанное с одесским периодом в его жизни, прямо на Одессу не указывает. Более того, существование там уже в начале девятнадцатого века черты европейского города "второго окна в Европу" полностью в нем отсутствуют. Место действия вообще не обозначено как некий город, но его приметы указывают на теплоту Юга и экзотику Востока.

Анна Ахматова между 1912 и 1925 годами

Если понимать первую строфу буквально, то талисман подарен настоящей волшебницей из далекой мусульманской страны. В христианских странах волшебство нередко связывалось с нехристианскими обычаями, "чернокнижием", иноземностью, инакостью. Упоминание гарема, темы наслаждений и образа жизни мусульман здесь могли вырасти из недавних воспоминаний о пребывании в Крыму. Пушкин был в эту пору для читателя прежде всего любимым автором романтических поэм, в том числе "Бахчисарайского фонтана", большая часть действия которого сосредоточена именно в гареме. Отсутствие мусульманских гаремов в Одессе на этом фоне становилось совершенно несущественным: 

Там, где море вечно плещет

На пустынные скалы,

Где луна теплее блещет

В сладкий час вечерней мглы,

Где, в гаремах наслаждаясь,

Дни проводит мусульман,

Там волшебница, ласкаясь,

Мне вручила талисман

Мусульманский колорит - романтическая мотивировка волшебства.

Вторая и третья строфы, в сущности, не только не соответствуют канонам волшебной сказки, но и прямо их отвергают. Подарившая талисман волшебница перечисляет волшебные свойства, которых талисман не имеет: 

От недуга, от могилы,

В бурю, в грозный ураган,

Головы твоей, мой милый,

Не спасет мой талисман.

И богатствами Востока

Он тебя не одарит,

И поклонников пророка

Он тебе не покорит…

Анна Ахматова между 1930 и 1941 годами

Внимательно прочитав этот перечень, убеждаемся, что талисман на самом деле вообще не может быть назван волшебным: его обладатель так же беззащитен перед силами природы и истории, как любой другой смертный.

Но последняя строфа все же восстанавливает первоначальное понимание названия стихотворения. Талисман может сохранить

… от преступленья,

От сердечных новых ран,

От измены, от забвенья…

Пушкин в 1827 году отходит от поэтики романтизма. Персонажи стихотворения - реальные земные люди. Они далеки от условного мира волшебной сказки. Но они сохранили романтически приподнятый строй чувств и романтически возвышенное представление о любви. Счастливая в любви женщина может одарить не только "мигом блаженства" (излюбленная тема анакреонтической лирики, романтиками не отвергнутая). Чудесная сила любви наделяет ее таинственной властью влиять на судьбу любимого. Любящая может одарить его способностью противостоять сердечным невзгодам, одолевать смертельные опасности стихии страстей. Очарование волшебства и тайны не исчезли полностью, но перешли в сферу любовных чувств, наделив их значительностью.

Фактически перед нами смена мотивировки лирического сюжета. Новая причина волшебства - не мир мусульманского чернокнижия, а чувство, испытываемое одним человеком к другому: 

В нем таинственная сила! 

Он тебе любовью дан

Анна Ахматова во время эвакуации в Ташкент, 1943-45 годы

Мусульманский колорит в ахматовской "Сказке о черном кольце", как и в пушкинском стихотворении, лишь косвенным образом связан с реальными обстоятельствами - не больше, чем Одесса с Крымом. Псевдоним Анны Андреевны Горенко - Анна Ахматова, - как известно, был выбран не случайно. По материнской линии в роду были татары и Ахматова - это девичья фамилия прабабушки, с которой поэтесса не была знакома и. конечно, не могла от нее получать подарков.

Действие поэмы происходит на берегу моря, естественно было бы предположить Крым - Ахматова неоднократно бывала в Крыму. Некоторые стихотворения связаны с Бельбеком - там она гостила на даче у Анрепов. Но Бельбек находится не на берегу моря, а кольцо было подарено, судя по воспоминаниям Анрепа, в Петербурге. И уж, конечно, можно догадаться, что Анреп отбыл в Англию не на парусной лодке, а на настоящем корабле. Таким образом слово "сказка" здесь вполне уместно хотя бы для обозначения степени достоверности данной истории. Но, конечно, сказочность здесь вполне определенно связана с мусульманским колоритом: именно для этого сообщается, будто бы бабушка "гневалась", что героиня сказки "крещена": 

Мне от бабушки-татарки

Были редкостью подарки; 

И зачем я крещена,

Горько гневалась она

Н.С. Гумилев. Рисунок Войтинской-Левидовой Надежды Савельевны. 1909 г. Опубликован в журнале "Аполлон", № 2, 1909 год

Итак, первая часть ахматовской сказки заметно сближает ее произведение с пушкинским. Мусульманский колорит создает атмосферу таинственности и ожидание волшебства.

Хотя у Ахматовой, как и у Пушкина, перстень дарит женщина мужчине, однако у Пушкина лирический герой - мужчина, получивший подарок, а в стихотворении Ахматовой - женщина, его отдавшая. В первом стихотворении речь идет о приобретении, во втором - об утрате.

Пушкинское стихотворение начинается эпически спокойной интонацией, настраивающей читателя на восприятие истории, произошедшей в некотором отдалении не только географическом ("Там, где море вечно плещет... "), но и эмоциональном. Само событие относится не просто к прошедшему времени, а, благодаря идиллическим чертам первой строфы, к условно-сказочному или давно прошедшему.

Н. Гумилев. Фото, 1906 г. Подпись под фотографией и на обороте: «Означенное на сей фотографической карточке (действительно) и означает личность сына статского советника Николая Степановича Гумилева. 1906, июля 3 дня г. Царское Село. Пристав В. (Сахаров)». Из коллекции Нью-Йоркской публичной библиотеки

Дарительница перстня названа волшебницей, и это сразу создает вокруг нее ореол могущества и неуязвимости. Она "подарила" "ласкаясь" и "говорила" "ласкаясь". Дважды повторенное обстоятельство образа действия создает представление о действии не единичном и конкретном, а многократном и обобщенном. В пушкинском стихотворении "волшебница" - не столько героиня, сколько функция волшебной сказки. В фокусе сообщения не она, а ее подарок.

Героиня ахматовского стихотворения с первых строк предстает вполне уязвимым существом. У нее нелегкий характер ("нрав мой вздорный"), который рифмуется с "перстнем черным", и это создает дополнительный эффект неожиданности, поскольку черный цвет в европейской культуре ассоциируется отнюдь не с весельем, а с мрачностью, тоской, отчаяньем. Нарочитая легкомысленность повествовательного тона на этом фоне приобретает оттенок романтической иронии, долженствующей скрыть чувство обреченности.

Перстень был личным талисманом героини, другого у нее нет и, видимо, быть не может. То же можно сказать и о возлюбленном героини стихотворения.

Могила А.А. Ахматовой в Комарово. 2011 год

Тот, кому отдан талисман, никак не охарактеризован - он вообще не обозначен ни именем, ни местоимением, и его изображение дано через единственную метонимию: "очи темные".

Только благодаря глаголам прошедшего времени с мужскими окончаниями мы вообще узнаем, что речь идет о мужчине. Но как отличается это прошедшее время от прошедшего времени в пушкинском стихотворении. Каждое действие предстает единственным и неповторимым. Любопытно, что это достигается при полном отсутствии прилагательных и наречий, одними интонационными средствами: "Как взглянул в мое лицо, / Встал и вышел на крыльцо". Ахматова, кажется, чистосердечно все рассказала, и читатель может вполне самоуверенно заявить, что отлично знает, как все произошло: 

... за ужином сидела, / В очи темные глядела... 

... не ела. не пила / У дубового стола... 

... под скатертью узорной / Протянула перстень черный... 

... Взглянул в мое лицо, / Встал и вышел на крыльцо... 

А. А. Ахматова на церемонии вручения международной литературной премии «Этна-Таормина». Катанья (Италия), 1964. Из собрания В.К. Лукницкой. Etna Taormina – итальянская и международная литературная поэтическая премия города Таормина (Сицилия), присуждается ежегодно одному итальянскому и одному иностранному поэту за лучшие стихи года. В 1964 году ею удостоена  Ахматова Анна Андреевна, в честь 50-летия поэтической деятельности и в связи с выходом в Италии сборника ее избранных произведений

Однако самого главного не рассказывают: как сидела? как глядела? как протянула? как взглянул? как вышел? Обстоятельства образа действия принципиально отсутствуют. Это касалось только двоих присутствующих. Внешне все было очень сдержанно. Друзья ничего не заметили и потом долго добросовестно искали пропажу. Так что бесполезно было бы и пытаться что-либо описать...

А между тем Ахматова сообщила нам несравненно большее количество подробностей, чем Пушкин. И предоставила догадываться о еще большем... Разница обусловлена исходной позицией: героиня ахматовского стихотворения навсегда отдала талисман и навсегда простилась с любимым. Единичность, конкретность происходящего является важным моментом для понимания всего стихотворения. Его пронизывает едва высказанная, но от этого еще более остро ощущаемая боль разлуки.

Исайя Берлин

Один и тот же сюжет (одарение таинственным талисманом восточного происхождения, возможно, приносящим счастье) превратился в две совершенно различные истории.

Мужчина-поэт рассказал о том, какое счастье быть любимым, как волшебно щедра может быть любящая женщина.

Женщина-поэт рассказала о том, как волшебница растеряла все свое могущество, потому что, полюбив, отдала его любимому и тем самым добровольно распростилась с надеждой на счастье.

Кроме того, обе истории рассказаны совершенно по-разному. В целом формы лирики за прошедшее столетие изменились столь решительно, что для комментария этой стороны вопроса необходимо отдельное исследование. Отметим лишь черту, бросающуюся в глаза.

Анна Ахматова. Автограф

Формально пушкинское стихотворение более традиционно для лирики. Оно представляет собою два монолога: речь счастливого возлюбленного и речь влюбленной волшебницы. Оба голоса объединены авторской интонацией, допускающей и некоторую степень эпической отстраненности в первой, повествовательной строфе. Однако лирическая стихия господствует на всех уровнях: и как бурное эмоциональное начало в речи волшебницы, и как завораживающий ритм, и как заклинательные повторы окончаний каждой строфы.

Ахматовская сказка уже по заглавию тяготеет к эпичности в гораздо большей степени. Правильной разбивки на строфы нет. Неравенство частей настолько бросается в глаза, что делает незаметным использование того же размера, что и в пушкинском стихотворении - четырехстопного ямба. Все три ее части носят повествовательный характер; у каждой из частей есть свой маленький повествовательный, почти кинематографически острый сюжет, но каждый из сюжетов развивает повествование в самостоятельном плане.

Анна Ахматова. Поэма без героя

Первая часть - история получения кольца, вторая - история его пропажи и поисков, третья - разгадка, сообщение о подлинной пропаже: кольцо подарено, потеряна любовь. Два вкрапления прямой речи подчеркнуто антилиричны.

Но стихотворение Ахматовой - это тоже лирика. Все три части объединены образом лирической героини. Образ этот отчетливо восходит к поэтике романтизма: черты инакости, исключительности, одиночества ("друзья" - лишь статисты, хор) создают особенно острый фон для передачи настроения тревоги и жажды счастья. Собственно говоря, настоящий, внутренний сюжет стихотворения - это лирическое переживание обещания и невозможности счастья. Само заглавие содержит не сразу улавливаемый читателем оксюморон. Сказка настраивает на добрый лад. Волшебный талисман - кольцо - создает ожидание чуда. Но сам вид кольца (оно черное) обозначает проблему: совместимо ли с ним счастье? 

Поэма без героя. Анна Ахматова

В пушкинском "Талисмане" отрицание чудес сверхъестественных не перечеркивает возможности чуда человеческого счастья любви.

В ахматовском стихотворении вопрос о сверхъестественных чудесах не рассматривается, его присутствие может быть обозначено как некая романтическая и поэтическая условность. Однако скептицизм Ахматовой как будто порожден катастрофическим сознанием двадцатого века: возможно ли счастье вообще? Этот вопрос, едва намеченный в сказочно спокойной первой части, остро поставлен во второй и определяет нарастание лирического волнения по контрасту с нарочито легкомысленным тоном этой части. В третьей же эмоциональный накал достигает пика именно в изображении отчаяния героини и выражении боли разлуки. План выражения здесь, как и во многих других ахматовских стихотворениях, неотделим от плана изображения и создает тот удивительный образно-эмоциональный сплав, который был когда-то назван А. Урбаном плазмой. Само изображение героини ("застонала хищной птицей") говорит не только о степени ее горя, но и о ее принадлежности к некоему темному началу, несовместимому с самим понятием счастья. (В самом деле, как себе представить счастливую хищную птицу?).

Поэма без героя. Анна Ахматова

Однако заключительное четверостишие сказки написано совершенно в иной тональности. Это возвращение эпической интонации оглушает своим спокойствием и заставляет увидеть неожиданную умиротворенность там, где горе казалось беспредельным ("Не придут ко мне с находкой! / Далеко над быстрой лодкой / Заалели небеса, / Забелели паруса"). Можно рассматривать эту концовку как перифрастическое сообщение о том, что любимый уплыл далеко и надолго. Можно предположить, что подчеркнуто бесстрастный тон служит автору средством намекнуть читателю: не только горечь разлуки, но и ужас беззащитности перечеркивают жизнь героини настолько решительно, что ее отсутствие в последних строках поэмы - почти что знак ее гибели (особенно если обратить внимание на последний год, которым Ахматова обозначила работу над сказкой).

Однако независимо от этого существенно следующее. Последние три строки резко меняют план изображения. На протяжении всей сказки мы видели мир глазами героини. Последнюю же картину она видеть глазами не может. Это то, что может увидеть сам герой, получивший загадочный перстень и отправившийся своим путем. Но поскольку повествование идет все-таки от лица героини, читатель понимает, что и лодка любимого, и ее паруса, и небо над ними предстают ее мысленному взору. Он увез не только талисман. С ним теперь всегда ее любовь, которая должна его беречь и охранять.

Поэма без героя. Второе посвящение. Анна Ахматова

Таким образом, концовка неожиданно вновь возвращает нас к пушкинскому стихотворению. Ведь его волшебница тоже знала о предстоящей "ним" вместо "нее", и последняя строка - "сохранит мой талисман" - так же, как и у Ахматовой, растворяет волшебницу в ее даре.

Эта нота благородной самоотверженности у Пушкина была выражена в его знаменитых строках

Я вас любил так искренно, так нежно,

 Как дай вам Бог любимой быть другим. 

Сумела ее выразить и Ахматова. Несмотря на видимое усиление плана изображения, ее лирика не превратилась в роман, она осталась лирикой. Выразила она, несмотря на глубоко индивидуальный характер собственных переживаний, тот же тип чувства, который ввел в русскую культуру Пушкин.

Представляется важным, что для выражения этого образа чувства Ахматова использовала тот же сюжетный мотив, который мы увидели и в одном из пушкинских произведений - мотив волшебного перстня-талисмана восточного происхождения.

Анна Ахматова. Поэма без героя

Не менее примечательно, что этот сюжетный мотив, в широком культурном контексте несущий отпечаток архаических верований, уходящих корнями в первобытный фетишизм и примитивную магию данном случае претерпел существенную трансформацию.

Созданный Пушкиным образ любовного талисмана получил совершенно новый оттенок значения. Этот oбpаз вкупе с другими его созданиями определил своеобразие русской культуры настолько отчетливо, что, возможно, здесь уместна постановка вопроса о приобретении им качеств архетипа. Литературный энциклопедический словарь определяет это понятие как "неосознанно воспринятые и трансформированные мотивы" и выводит из греческого "archetypon" - первообраз, модель. Пожалуй, можно утверждать, что созданный Пушкиным образ превратился для Ахматовой именно в своеобразную модель, соединяющую планы изображения и выражения любовного чувства.

Поэма без героя. Анна Ахматова

Мотив волшебного перстня иноземного (мусульманского) происхождения соединился с мотивом любовной разлуки и с мотивом самоотверженно-благородного любовного чувства, устанавливающего между любящими столь прочную внутреннюю связь, что она оказалась эквивалентной таинственной силе волшебного талисмана.

Ахматова не ставила своей целью подражание Пушкину. Она создала оригинальное лирическое произведение, выразившее и отразившее ее индивидуальные переживания, с самостоятельной лексикой, своеобразной композицией, неповторимой образностью и интонацией. Однако пушкинское стихотворение "Талисман" проступает сквозь "Сказку о черном кольце" как архетип, определяющий и характер любовного чувства, и способ его культурного воплощения.

Анна Ахматова. Белая ночь. Ленинград. 1939-1940 годы. Александр Осмеркин

В творчестве Ахматовой Пушкин открыто присутствует и на образно-тематическом, и на интертекстуальном уровнях. В отношении "Поэмы без героя", по свидетельствам современников - первых слушателей произведения, обнаружение любых аллюзий, восходящих к творчеству Пушкина, Ахматова всячески поощряла. Вот один из примеров такого "поощрения". Свидетельство Е.К. Гальпериной-Осмеркиной: 

"Когда Ахматова кончила читать, я подошла к ней и сказала: "Анна Андреевна, это Ваш "Домик в Коломне". Она посмотрела на меня очень внимательно и ответила: "Вы правы. Вы совершенно верно поняли мою поэму". 

Гальперина-Осмеркина свое наблюдение позднее прокомментировала следующий образом: 

"Я помнила о чьем-то толковании этого произведения как прощании поэта с молодостью перед женитьбой. И мне показалось, что прощание с прошлым в первой части "Поэмы без героя" и легкий иронический гон в "Решке" продолжают эту традицию. 

E.K. Гальперина, портрет. Александр Осмеркин

Замысел "Поэмы", как известно, определился в Ташкенте.

Поэма была начата Ахматовой в 50 лет. Меньше чем через два года завершена. Вскоре открылось, что завершение не окончательное. Поэма периодически дописывалась и переписывалась, опять и опять принимая вид доведенной до конца вещи. В общей сложности это продолжалось 25 лет, т. е почти целиком всю вторую половину творческой жизни поэта. Как единое целое поэма существовала уже в 1942 году, в ней было тогда триста семьдесят строк. За время вставок и исправлений, из которых последние появились незадолго до смерти, всего прибавилось еще столько же, не считая строк, которые Ахматова оставила за пределами текста.

В 1962 г., т.е. тогда, когда была завершена "окончательная" редакция произведения и Ахматова начала активную работу над "Прозой о поэме", в цикле "Вереница четверостиший" появляется одно, которое можно рассматривать в общем контексте автоописания творческой биографии: 

И было сердцу ничего не надо,

Когда пила я этот жгучий зной...

"Онегина" воздушная громада,

Как облако, стояла надо мной

Поэма без героя. Анна Ахматова. Авантитул

"Воздушная громада" "Онегина" - точно угаданное структурное решение пушкинского произведения, которое позволило ему стать, с стороны, "энциклопедией русской жизни", а с другой, - для избранного читателя - прозвучать как взволнованный лирический монолог. Способ реализации скрытой "между строк" пушкинской исповеди ("человеческий голос поэта") Ахматова как раз и стремилась разгадать.

Первой особенностью пушкинского текста, на которую обратил внимание Ю.М. Лотман, является принцип сознательных противоречий, которому следовал автор "Евгения Онегина": 

Пересмотрел все это строго; 

 Противуречий очень много, 

 Но их исправить не хочу.

Памятник Анне Ахматовой, Николаю и Льву Гумилевым в Бежецке Тверской области

Ахматова, используя в тексте поэмы прием автометаописания, в окончательной редакции произведения заострит внимание на наличие "противуречий", которые откажется исправлять: 

До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях "Поэмы без героя" [...] Ни изменять ее, ни объяснять я не буду.

Примером такого знаменитого "противоречия" является образ "драгунского корнета". Пушкинский принцип сознательных противоречий, объясненный Лотманом стремлением художника к "построению текста, в основе которого лежало представление о принципиальной невместимости жизни в литературу", Ахматова реализовала как сознательную художественную установку. 

Ахматова дала первой части подзаголовок - "Петербургская повесть" - вслед за Пушкиным, назвавшим так "Медный всадник".

Лев Гумилёв с матерью Анной Ахматовой и бабушкой А. И. Гумилёвой. Середина 1920-х годов

Пушкин написал "Медного всадника" осенью 1833 года в Болдине "Петербургская повесть" как назвал Пушкин эту поэму, описывает страшное наводнение 1824 года. Каждую осень многоводная Нева сталкивается в устье с сильным встречным западным ветром и начинает быстро подниматься в берегах. Низкие места, особенно Острова, да и весь город, построенный "под морем", оказываются под угрозой большего или меньшего затопления. Раз в несколько лет исполняющийся. В так называемом "Петербургском мифе", в мифе о городе, с самого своего основания попавшим под проклятье "быть пусту", этим наводнениям отводится существеннейшая роль".

Непосредственно о "Петербургском мифе" говорится в статье Назирова Р.Г. "Петербургская легенда и литературная традиция": 

"Исток легенды о Петербурге - предсказание его скорой и неминуемой гибели относится к 1722 году: слухи о зловещих знамениях в Петербургском Троицком соборе, возникшие среди духовенства и быстро охватившие весь город: "Петербургу быть пусту".

Анна Ахматова, 1912 год

У Ахматовой один из эпиграфов к "части III" или "эпилогу": 

Быть пусту месту сему…

Евдокия Лопухина

О том же в 3-й главе:

И царицей Авдотьей заклятый,

Достоевский и бесноватый,

Город в свой уходил туман

"Но главный смысл предсказания о гибели Петербурга не Божья кара за кощунство и не месть стихий. На современников страшное впечатление произвели методы великого плотника, безжалостное обращение Петра с "человеческим материалом. Петербург построен на костях мужиков… Первородный грех Петербурга состоял в том, что его красота и великолепие основаны на мученической смерти подневольных строителей города".

Анна Ахматова говорит об этом во второй главе в форме народной пословицы: 

А вокруг старый город Питер,

Что народу бока повытер

Портрет Анны Ахматовой , 1914 год. Ольга Делла-Вос-Кардовская. Государственная Третьяковская галерея

А в третьей главе с пафосными, трагическими нотами: 

И весь траурный город плыл

По неведомому назначению

По Неве или против течения,-

Только прочь от своих могил

"Ощущение нереальности города составляет "сердцевину петербургского мифа"… Пушкин создал новый образ Петербурга - города трагической красоты и безумия".  

В ахматовской "Поэме без героя" присутствуют и нереальность, и "трагическая красота" и безумие - город "бесноватый".

На непосредственную реминисценцию из "Медного всадника" указано в "Комментариях" к "Поэме без героя": 

"И невидимых звон копыт…"  - "подразумевается призрак Медного всадника".

 

"16 ноября 1823 года Пушкин писал А.А. Дельвигу: "Пишу теперь новую поэму, в которой забалтываюсь донельзя", а летом 1825 года - Л.Л. Бестужеву: "Полно тебе писать быстрые повести с романтическими переходами - это хорошо для поэмы байронической. Роман требует болтовни"

Портрет Николая Гумилева на африканском фоне, 1909 год. Ольга Делла-Вос-Кардовская  

В "Главе, которая могла бы остаться без названия", искушая "соблазном довериться откровенности автора" и в то же время признаваясь в "чистейшем кокетстве", Ахматова своеобразно цитирует пушкинское суждение о том, что "роман требует болтовни": 

"Конечно, каждое сколько-нибудь значительное произведение искусства можно (и должно) толковать по-разному (тем более это относится к шедеврам). Например, "Пиковая дама" и просто светская повесть 30-х годах XIX-го века, и некий мост между XVIII и XIX веками (вплоть до обстановки комнаты графини), и библейское "Не убий" ...], но... я, простите, забалтываюсь - меня нельзя подпускать к Пушкину". 

Таким образом, и для Ахматовой "болтовня", т.е. ориентация на нелитературный рассказ, была необходима как "имитация свободной речи", которая оборачивалась созданием "надструктуры". Эта "надструктура" и есть тот самый "запрещенный прием", являющийся источником магии поэмы. Так же, как и для "Евгения Онегина", для "Поэмы без героя" характерно "не ослабление структурных связей" (при множестве семантических рядов, обеспеченных сложным механизмом авторского кодирования текста), а их увеличение". 

Лев Гумилев

Кстати, пушкинская "Пиковая дама" тоже могла отразиться в "Поэме без героя": В.Я. Виленкин рассказывает, что "В 58, кажется" Ахматова, придя к нему в гости "сразу стала рассматривать, что висит на стенах. Остановилась у письменного стола перед акварельным эскизом В.В. Дмитриева" к "Пиковой даме"… Я только было открыл рот, чтобы объяснить, что это такое, но Анна Андреевна меня опередила, все еще не отрываясь от картинки: 

От меня, как от той графини,

Шел по лестнице винтовой,

Чтоб увидеть холодный, синий,

Строгий час над снежной Невой.

… А потом я совершенно неожиданно нашел это четверостишие в примечаниях автора к "Поэме без героя" в качестве одной из не вошедших в окончательный текст, но тем не менее и не зачеркнутых дописок".

Сама Ахматова в своем произведении говорит, что "никаких третьих, седьмых, двадцать девятых смыслов поэма не содержит".

Яков Аркадьевич Жирмунский

Впрочем, доказательств связи "Поэмы без героя" и пушкинской "Пиковой дамы" более чем достаточно, причем большинство опровергает сказанное автором об отсутствии в поэме "третьих, седьмых, двадцать девятых смыслов". Чрезвычайно высоко ценя пушкинскую повесть Ахматова считала важнейшим ее достоинством наличие тайны.

В заметке "Пушкинская тайнопись" статьи "Пушкин в 1828 году" говорится о неоконченном Дубровском "Это, в противуположность "Пиковой дамы" вещь без Тайны"… Да, там есть все - но нет тайнописи "Пиковой дамы".

Анна Ахматова - Горенко

Но зато это достоинство Ахматова приписала "Поэме без героя" в одной из незавершенных строф: 

Не боюсь ни смерти, ни срама,

Это тайнопись, криптограмма…

* * *

Но сознаюсь, что применила

Симпатические чернила,

Я зеркальным письмом пишу…

Еще одна непосредственная ссылка Ахматовой на Пушкина в "примечаниях редактора" - пункт 21 - "пропущенные строфы - подражание Пушкину: 

"Смиренно сознаюсь также, что в "Дон Жуане" есть две пропущенные строфы" - писал Пушкин" 

Петербург

Л.К. Долгополов один из главных символов "Поэмы без героя" - полосатой версты выводит из двух пушкинских стихотворений: "Возможный источник символа - стихотворение Пушкина "Зимняя дорога" и "Бесы" в первом - "Только версты полосаты попадаются одне" - строка, которая вырастает у Ахматовой до широкого обобщения пути - как пути человечества. Во втором - "верстою небывалой" перед испуганным взором путника возникает бес, и этот второй случай нам особенно важен: тема бесовщины - не последняя тема "Поэмы без героя", где она то разрастается до масштабов эпохи, то сужается до фокуса отдельной судьбы, поэтической судьбы в частности (ибо поэт в понимании Ахматовой не только соблазн для темных сил, но и сам соблазнитель для тех, кто поверит ему)".

Анна Ахматова. Реквием

Но вернемся к связям "Евгения Онегина" с "Поэмой без героя". Истинная характеристика героя в "Евгении Онегине" дается лишь негативно: 

Но наш герой, кто б ни был он,

Уж верно был не Грандисон. 

Очевидно, это "шарадное" качество пушкинского героя (характеристика, данная от противного) подсказало Ахматовой "запрещенный прием" в ее поэме - минус-прием: "Поэма без героя".

В пушкинском романе происходит колебание общей ориентировки текста, в результате чего каждый из отрывков в определенном смысле может считаться или авторской, или "чужой" речью в равной мере. Одним из способов такого рода повествования является прием графического выделения в тексте: 

Онегин с первого движенья,

К послу такого порученья

Оборотясь, без лишних слов

Сказал, что он всегда готов.

Париж, столичный трафик, 1911 год

Словосочетание "всегда готов" - отсылка к прямой речи Онегина. Эти слова представляют ритуализированную форму согласия на поединок. Если обратить внимание на формулы, выделенные курсивом в "Поэме без героя", то среди них лексически совпадаемыми с вышеприведенным примером будут две: "Я к смерти готов" и "Гороскоп твой давно готов". Первая формула в общем контексте авторского повествования отсылает к "прямой речи" Князева-Ленского". 

Причины самоубийства драгуна были романтическими, причины смерти Ленского также всецело обусловлены практикой "романтического" поведения. "Ритуальная" форма согласия Онегина на роковой поединок определила его судьбу.

Париж. Солнечное затмение, 1911 год 

Принцип "незавершенности" пушкинского произведения, вызвавший известное ироническое недоумение Белинского ("И что за роман без конца? "), Ахматова "зеркально" отразила, лишив свою "Поэму" "начала". Отмечено это отсутствие "пропущенными строфами", тем самым своеобразно реализована мысль о подлинном "начале" и подлинном "конце" "петербургской истории". Сопоставление этих "начал" и "концов", двух переломных эпох, не только указывает на гибельный смысл жизнетворчества, но и раскрывает его строительный, нравственный потенциал.

… "Божественная комедия" среди прочих титулов получила титул "Энциклопедии средневекового миросозерцания". Тот же метод оценки применил Белинский к "Евгению Онегину", назвав его "энциклопедией русской жизни". Есть соблазн включить в традицию такого подхода к поэзии и "Поэмы без героя". Поэма - летопись событий XX столетия. Реализация эстетических принципов серебряного века. Организм мировой культуры. Поэма еще и свод всех тем, сюжетов и приемов собственно ахматовской поэзии: в ней, как в каталоге, заложены, соответствующим образом перекодированные отдельные книги ее стихов, "Реквием", все крупные циклы, некоторые из вещей, держащиеся обособленно, пушкиниана.

Сама Анна Ахматова писала о Пушкине: 

"Творчество Пушкина - горн переплавляющее весь материал, которым Пушкин пользуется. Например, когда он пользуется материалом иностранных авторов. После "переплавки" получается нечто совершенно новое - чисто пушкинское. Попадаются, правда, иногда не переплавленные зерна, но это еще больше украшает, придает прелести".

Ахматова - Лидии Корнеевне Чуковской

Эти же строки можно полностью отнести и к творчеству Анны Андреевны Ахматовой. Несмотря на непосредственную и обширную связь с творчеством Александра Сергеевича Пушкина Анна Ахматова "переплавляет" его истоки, образы и получается "нечто совершенно новое" - ахматовское.

Дорогой сердцу Ахматовой была и поэзия Лермонтова. Если стихи Пушкина Ахматова назовет "божественными", а его голос "человеческим", то о Лермонтове она скажет, что он "владеет тем, что у актера называют "сотой интонацией".

Лето 1911 года: жара убила более 40 000 человек во Франции

 

В статье "Все было подвластно ему" Ахматова напишет о творчестве Лермонтова: "он подражал в стихах Пушкину и Байрону, и вдруг начал писать нечто такое, где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему…Слово слушается его, как змея заклинателя: от почти площадной эпиграммы до молитвы. Слова, сказанные им о влюбленности, не имеют себе равных ни в какой из поэзий мира.

Салон аэронавтов, 1911 год

Это так неожиданно, так просто и так бездонно: 

Есть речи - значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

Внимать невозможно

Если бы он написал только это стихотворение, он был бы уже великим поэтом.

Я уже не говорю о его прозе. Здесь он обогнал самого себя на сто лет и в каждой вещи разрушает миф о том, что проза - достояние лишь зрелого возраста. И даже то, что принято считать недоступным для больших лириков - театр, - ему было подвластно.

 

Борис Эйхенбаум говорил о традициях и методах стихосложения, которые Ахматова переняла у Лермонтова. Акмеисты считали своей задачей сохранение стиха как такового, равновесие всех его элементов - ритмических и смысловых - составляло их главную заботу. Они отказались от музыкально-акустической точки зрения, но традиционную ритмическую основу сохранили и усовершенствовали. Ими - и больше всего Ахматовой - окончательно разработан и утвержден тот тип стиха, к которому давно, но очень осторожно и робко, стремились русские поэты, начиная с Жуковского - стих, в котором между ударениями может быть неодинаковое количество слогов. Классическая теория русского стихосложения препятствовала этому. Сильный толчок развитию нового стиха был дан Лермонтовым, образцом для которого служила английская поэзия с ее разнообразием анакруз и стоп.

Голод в Крыму, 1921-1922 год

Ахматова избегает метафор - они уводят нас от слова к представлению и тем самым нарушают равновесие, делая стих ненужным. Развитие метафоры неизменно разлагает стих как таковой и приводит его к прозе. Путь Лермонтова в этом отношении очень знаменателен. В поэтических стилях, отличающихся равновесием стиха и слова и появляющихся в периоды завершения, заметно отсутствие метафор - вместо них развиваются многообразные боковые оттенки слов при помощи перифраз и метонимий. 

Если брать конкретные примеры, то можно говорить о стихотворении Ахматовой "Приду туда, и отлетит томленье…": 

Приду туда, и отлетит томленье.

Мне ранние приятны холода.

Таинственные темные селенья -

Хранилища бессмертного труда.

Спокойной и уверенной любови

Не превозмочь мне к этой стороне: 

Ведь капелька новогородской крови

Во мне - как льдинка в пенистом вине.

И этого никак нельзя поправить,

Не растопил ее великий зной,

И что бы я ни начинала славить - 

Ты, тихая, сияешь предо мной.

1912 год. Париж, бульвар Батиньоль

Строчка о "спокойной и уверенной любови" не может не обратить на себя заинтересованного внимания, как и вообще вся эта строфа о любви к родине, которой "не превозмочь", и о "капельке новогородской крови", строфа несомненно лермонтовская по своему обличью и звучанью. Внутренняя музыка, в ней заключенная, сразу же приводит на память "Родину" Лермонтова со знаменитым признанием в странной любви, которую не может победить "рассудок мой", и лермонтовские же историко-романтические новгородские реминисценции.

И мальчик, что играет на волынке,

И девочка, что свой плетет венок,

И две в лесу скрестившихся тропинки,

И в дальнем поле дальний огонек, - 

Я вижу все. Я все запоминаю,

Любовно - кротко в сердце берегу…

В ее тогдашних книгах немало любовно написанных русских пейзажей, неизменно согретых трогательной и верной привязанностью, глубоким и острым чувством. Свою озябшую, временами надломленную и хрупкую Музу она нередко грела у традиционного русского костра, и это никогда не было для нее красивым классическим приемом.

Стихотворения Некрасова были едва ли не первым поэтическим впечатлением в детстве Ахматовой. Об этом она говорила в "Автобиографической прозе" в заметке, приведенной выше.  

Битва за Ипр

Некрасов был ей чрезвычайно близок и дорог. Недаром в одной из анкет двадцатых годов, посвященных отношению писателей к Некрасову она именно его выдвинула на передний план: 

1. Любите ли вы стихотворения Некрасова? Люблю.
2. Какие стихотворения Некрасова Вы считаете лучшими? "Влас", "Внимая ужасам войны" и "Арина, мать солдатская".
3. Как Вы относитесь к стихотворной технике Некрасова? Некрасов несомненно обладал искусством писать стихи, что доказывают особенно ярко его слабые вещи, которые все же никогда не бывают ни вялыми, ни бесцветными.
4. Не было ли в Вашей жизни периода, когда его поэзия была для Вас дороже поэзии Пушкина и Лермонтова? Нет.
5. Как Вы относились к Некрасову в детстве? Некрасов был первый поэт, которого я прочла и полюбила...
6. Не оказал ли Некрасов влияния на Ваше творчество? В некоторых стихотворениях. 

Поэтому нет ничего удивительного, что в "Черепках" вдруг возникла и зазвучала такая "некрасовская" строка: 

И Музу засекли мою

напоминающая знаменитое стихотворение великого поэта о Сенной площади, на которой ему довелось увидеть порку крестьянки: "И Музе я сказал: "Смотри, сестра твоя родная…".

Женщины-работницы на фабрике

Да и в стихах первой мировой войны Муза возникла у Ахматовой в образе крестьянки-беженки или погорелки - в дырявом платке и с хриплым голосом: 

И Муза в дырявом платке

Протяжно поет и уныло

Вот еще один пример "некрасовской" Музы: 

Веселой Музы нрав не узнаю: 

Она глядит и слова не проронит,

А голову в веночке темном клонит

Изнеможенная, на грудь мою

Еще одна тема, связывающая обоих поэтов - это тема нищих. Тема нищих появилась в поэзии Ахматовой в последние годы перед первой мировой войной. Нищие составили в ее стихах первый хор, их голосами зазвучал внешний мир. Героиня ее стихов на время замаскировалась нищенкой. 

Священный камень друидов, Локронан, 1912 год. Брейц

Во всяком случае, думается, что стремление очиститься путем перевоплощения в нищенку было подсказано не только действительностью, но и литературной традицией, где, например, можно указать Некрасова, стихотворение которого "Влас" Ахматова очень любила: 

В армяке с открытым воротом, 

С обнаженной головой,

Медленно проходит городом,

Дядя Влас - старик седой.

На груди икона медная; 

Просит он на божий храм, - 

Весь в веригах, обувь бедная,

На щеке глубокий шрам; 

………………

Полон скорбью неутешною,

Смуглолиц, высок и прям,

Ходи он стопой неспешною

По селеньям, городам

Анна Ахматова

В 1912 году, во Флоренции, Ахматова написала стихотворение, в котором была записана "программа" задуманного пути: 

Помолись о нищей, 

о потерянной,

О моей живой душе. 

Берлинский зоопарк, 1909 год

Интересно, что тема нищих пришла в стихи Ахматовой во время ее поездки в западную Европу в 1912 году (Берлин, Лозанна, Генуя, Пиза, Флоренция, Падуя, Венеция, Вена). Красоты европейских столиц мало волновали Анну Ахматову, ее мысли были обращены к Родине. Даже олень в знаменитом берлинском зоопарке навеял "голосом серебряным" мысли о Севере, о воле, о "Снежной королеве" – 

Он длится без конца - янтарный, тяжкий день! 

Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье! 

И снова голосом серебряным олень

В зверинце говорит о северном сияньи.

И я поверила, что есть прохладный снег,

И синяя купель для тех, кто нищ и болен,

И санок маленьких такой неверный бег 

Под звоны древние далеких колоколен

 

Анна Ахматова

В том же 1912 году написано стихотворение, в котором нищим оказывается любимый человек. Все оно пронизано надеждой на новые, не похожие на прежние, отношения: 

Ты письмо мое, милый, не комкай,

До конца его, друг, прочти.

Надоело мне быть незнакомкой,

Быть чужой на твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно,

Я любимая, я твоя.

Не пастушка, не королевна

И уже не монашенка я. -

В этом сером будничном платье,

На стоптанных каблуках…

Но, как прежде, жгуче объятье.

Тот же страх в огромных глазах.

Ты письмо мое, милый, не комкай.

Не плачь о заветной лжи,

И его в своей бедной котомке

На самое дно положи.

Героиня вся в стремлении приблизиться к любимому, в желании разделить с ним его путь как бы сбрасывает все жизни, прожитые в прежних стихах, ради новой, кажущейся, наконец, настоящей. Она еще не стала нищенкой, но морально уже готова к этому.

Анна Ахматова

Единственное стихотворение, в котором голос поэта звучит, как голос из хора нищих, было написано Ахматовой уже после выхода в свет "Четок" и появилось в 9-м издании этой книги (1923). Думается, Ахматова преднамеренно включила его именно в "Четки". Композиционно это стихотворение как бы завершает тему нищих в книге. Став в ряды нищих, героиня обретает неведомую ей ранее силу и уверенно позволяющую покинуть огонь домашнего очага и выйти в беспредельное пространство "Божьего дома". Единение в общем экстатическом порыве к Богу кажется ей кратчайшим путем к истине: 

Будешь жить, не зная лиха,

Править и судить,

Со своей подругой тихой

Сыновей растить.

И во всем тебе удача,

Ото всех почет,

Ты не знай, что я от плача

Дням теряю счет.

Много нас таких бездомных,

Сила наша в том,

Что для нас слепых и темных

Светел Божий дом.

И для нас, склоненных долу

Алтари горят,

Наши к Божьему престолу

Голоса летят. 

Анна Ахматова и Ольга Берггольц

Уже в сборнике "Четки"  намечается кризис индивидуалистического сознания поэта и делается попытка выйти за пределы сознания одной личности, к миру, в котором поэт находит свой мир, однако тоже ограниченный, а частично и иллюзорный, созданный творческим воображением, опирающимся на указанные выше литературные традиции. Самый прием воплощения героини в нищенку связан, с одной стороны, со всевозрастающим разрывом между фактами реальной биографии поэта и их отражением в стихах и, с другой стороны с определенным желанием автора сократить этот разрыв.

"Белая стая" открывается хоровым зачином, демонстрирующим спокойное чувство новизны обретенного духовного опыта: 

Думали: нищие мы. Нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так что сделался каждый день

Поминальным днем, -

Начали песни слагать

О великий щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

Анна Ахматова

"Каждый день" - это дни войны, уносящие новые и новые жертвы. Анна Ахматова восприняла войну как величайшее народное горе. И вот в годину испытаний хор нищих, скорее литературный, нежели земной образ, превратился в хор современников поэта, других людей, независимо от их социальной принадлежности. Для Ахматовой в новом качестве важнее всего духовное единство народа перед лицом страшного врага. О каком богатстве говорит здесь поэт? Очевидно, менее всего о материальном. Нищета - это скорее сторона духовного богатства. 

Можно сказать, что на протяжении двадцатых годов и в преддверии страшных тридцатых Ахматова внутренне двигалась в сторону рыдающей музы Некрасова, а ее углубленное занятие Пушкиным и пушкинским Петербургом своеобразно и трагично соединялись с опытом некрасовской поэзии, позволяя сохранить и в гражданской публицистической лирике столь органичное для Ахматовой гармоническое начало - удивительную чистоту, строгость и выверенность формы.

Анна Ахматова

Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит всякого к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное столкновение страстей, тютчевский "поединок роковой" - все это в наше время воскресло именно у Ахматовой. Сходство еще более усиливается, если вспомнить, что она, как и Тютчев, импровизатор - и в своем чувстве, и в своем стихе. Все ее любовные стихи, по своему первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, - чистейшая импровизация. Да, в сущности, здесь и не могло быть иначе: "роковой" тютчевский поединок, составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей, смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один должен или сдаться, или погибнуть, а другой - победить: 

Не тайны и не печали,

Не мудрой воли судьбы -

Эти встречи всегда оставляли

Впечатления борьбы.

Я, с утра угадав минуту,

Когда ты ко мне войдешь,

Ощущала в руках согнутых

Слабо колющую дрожь

Владимир Нарбут и Серафима Суок

Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала, что ее "смертелен гнев и смертельна милость". И действительно, какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной договоренности двух враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего и не предполагается. "И как преступница томилась любовь, исполненная зла". Ее любовные стихи, где неожиданные мольбы перемешаны с проклятьями, где все резко контрастно и безысходно, где власть над сердцем сменяется опустошенностью, а нежность соседствует с яростью, - в этих бурных проявлениях чувств видна невысказанная тютчевская мысль об мрачных страстях, произвольно играющих с человеческой судьбой, о шевелящемся под нами первозданном хаосе. "О, как убийственно мы любим" - Ахматова конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского миропонимания. Характерно, что нередко ее любовь, ее победительная и властная сила оказывается в ее стихах обращенной против самой же… любви!" 

Я гибель накликала милым,

И гибли один за другим.

О, горе мне! Эти могилы

Предсказаны словом моим.

Как вороны кружатся, чуя

Горячую, свежую кровь,

Так дикие песни, ликуя, 

Моя посылала любовь.

С тобою мне сладко и знойно.

Ты близок, как сердце в груди.

Дай руку мне, слушай спокойно.

Тебя заклинаю: уйди.

И пусть не узнаю я, где ты,

О Муза, его не зови,

Да будет живым, не воспетым,

Моей не узнавший любви

Анна Ахматова. Шарж

У Ахматовой нередки и прямые реминисценции из Тютчева.

 

Ахматова: 

Но вечно жалок мне изгнанник,

Как заключенный, как больной.

Темна твоя дорога, странник,

Полынью пахнет хлеб чужой

Тютчев: 

Угоден Зевсу бедный странник,

Над ним святой его покров! 

Домашних очагов изгнанник,

Он гостем стал благих богов!

Анна Ахматова, 1910

В творчестве Ахматовой также присутствуют уходящее к Тютчеву и романтикам дуалистическое разделение мира на две враждующие стихии - область дня и область ночи, столкновение которых рождает непримиримые и глубоко болезненные противоречия в человеческой душе. Лирика Ахматовой, не только любовная, рождается на самом стыке этих противоречий, из соприкосновения дня с ночью и бодрствования со сном: 

Когда бессонный мрак вокруг клокочет,

Тот солнечный, тот ландышевый клин

Врывается во тьму декабрьской ночи

Интересно, эпитеты "дневной" и "ночной" внешне совершенно обычные, кажутся в ее стихе, если не знать их особого значения, странными, даже неуместными: 

Уверенно в дверь постучится

И, прежний, веселый, дневной,

Войдет он и скажет: "Довольно,

Ты видишь, я тоже простил"…

Характерно, что слово "дневной" синонимично здесь словам "веселый" и "уверенный". Также вслед за Тютчевым могла бы она повторить знаменитые его слова: 

Как океан объемлет шар земной,

Земная жизнь кругом объята снами…

 Георгий Чулков, Мария Петровых, Анна Ахматова, Осип Мандельштам

Любовная лирика Ахматовой 20-30 годы в несравненно большей степени, чем прежде, обращена внутренней потаенно-духовной жизни.

 

Ахматова опиралась на прекрасную традицию любовной лирики Пушкина, Тютчева, Фета, на опыт своих старших современников: Анненского, Блока - достаточно назвать такие стихи как "Есть в близости людей заветная черта... ", "Хорони, хорони меня ветер", "Маскарад в парке". А как нерасторжимо рифмуются в стихах Ахматовой радость жизни и ее трагическая подоплека! Ей удалось связать их так же прочно, как например, в двух строках "веселость едкую литературной шутки и друга, первый взгляд, беспомощный и жуткий". 

"Весенним солнцем это утро пьяно,

И на террасе роз слышней,

А небо ярче синего фаянса". 

Или: "Жарко веет ветер душный

Солнце руки обожгло

Надо мною свод воздушный

Словно синее стекло...

Сладок запах синих виноградин...

Дразнит опьяняющая даль".

Анна Ахматова

Эти ахматовские проходные приметы, вскользь оброненные замечания даются напряжением не столько зрения, сколько другим, что даже у нее в поздних стихах встречаются все реже: на них уже не хватило сил. Нужно еще добавить, что любовная тема в "Вечере" передает, как правило, состояние промежуточное между "счастием безмятежным" и безысходностью.

Ахматова обращается не к самому пику любовных отношений, характеризующемуся межличностной гармонией или иллюзией этой гармонии, - а к моментам предчувствия, предшествующим самой любви, или (что бывает чаще) к моментам, следующим после разрыва, после того, как пришла уверенность, что любовь не состоялась. Отсюда и рождается ощущение тоски, горечи, печали, одиночества. Но здесь они передают лишь состояние человеческой души. Поэт пока не связывает человеческие взаимоотношения со временем породившим их.

Мемориал Анны Ахматовой

Непосредственное поэтическое восприятие мира невозможно подделать: у Ахматовой оно появляется в жадном, взволнованном воззвании к миру во всех его столь незначительных для равнодушного и значительных для заинтересованного взгляда подробностях: 

... На кустах зацветает крыжовник

И везут кирпичи за оградой

Кто ты: брат мой или любовник,

Я не помню, и помнить не надо.

При чем тут кирпичи, зачем они? А при том, что любовь к человеку - такое щедрое и захватывающее чувство, что распространяется и на цветущий крыжовник, и на какие-то кирпичи. Тем и отличается от романсной, этой своей двоюродной простоватой сестры, что избегает "поэтизмов", а "кирпичи" ее как раз не портят. И вообще очень часто в ранних стихах Ахматовой ни слова о любви не сказано, речь идет о чем угодно: о цветах, запах которых далеко слышен, о ветре душном, о сладком запахе винограда - а мы все равно с волнением почему-то понимаем, что это - тоже о любви. Любовь предполагает горячее, заинтересованное внимание к миру, к жизни во всех ее проявлениях, любовь обостряет зрение и утончает слух.

Памятник Анне Ахматовой на набережной Робеспьера. Трехметровая бронзовая статуя создана скульптором Галиной Додоновой и архитектором Владимиром Реппо.  Аллюзия на «жену Лота, оглядывающуюся назад и застывшую, как соляной столб, и ли на Исиду, путешествующую по Нилу в поисках тел своего мужа и сына

Но следует заметить, что тема любви не является единственной темой поэтессы. Здесь следует назвать еще некоторые весьма важные темы: тема родины в многочисленных модификациях, тема памяти, тема уязвимой совести, урбанистическая тема и тема жизни и смерти. Но сама тема любви как наивысшее проявление человеческого духа, в которой личностное начало каждого человека находит максимальное воплощение, достигает в сборнике наивысших высот. Очень уместно процитировать Гегеля:

"Подлинная сущность любви в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом "я" и, однако, в этом исчезновении и забвении впервые обрести себя и обладать собой". 

А. Ахматова, так же, как и Пушкин, говорит о самоотречении в любви. Любовная поэзия Ахматовой - это, прежде всего, поэзия, в которой на поверхности лежит повествовательное начало. Читателям представляется чудесная возможность расшифровать горести и печали героини на свой вкус. Языком, на котором общалась с нами Ахматова - был язык любви - самый доступный. Любовь есть воплощение бесконечности в конечном.

Анна Ахматова (1889-1966), 1924 год, 35 лет

Анна Ахматова - поэт строгих ритмов, точных рифм и коротких фраз.

Синтаксис ее не перегружен придаточными конструкциями, он прост. Простота поэтического языка Ахматовой определяется очень существенными на фоне традиций символизма отрицательными признаками: отсутствие мелодических повторений, анафорического параллелизма, рассчитанного на музыкальное воздействие ("напевного стиля"). Повторение у Ахматовой являются средством простого эмоционально-логического усиления, как в обычной речи. Ее язык по грамматической простоте родствен английскому. Ничто не обнажает слабость поэта так, как это делает классический стих, поэтому он редко встречается в чистом виде. Нет трудней задачи, чем написать две строчки, чтобы они прозвучали по-своему, а не насмешливым эхом чьих-то стихов. 

Анна Ахматова

Стихи Ахматовой никогда не были подражательными. Ее оружием было сочетание не сочетаемого. Когда героиня на одном дыхании говорит о силе чувств, "на правую руку надетой перчатке с левой руки", - дыхание стиха - его размер сбивается до такой степени, что забываешь, каким он был изначально. Как пишет В. Жирмунский, рифмы у нее легкие, размер не стесняющий. Иногда она упускает один-два слога в последней строке четверостишия, чем создает эффект перехваченного горла или невольной неловкости, вызванной эмоциональным напряжением. Но дальше этого она не шла, ей было не нужно: она свободно чувствовала себя в пространстве классического стиха и не считала свои высоты достижением или чем-то особенным. Но для читателей это было и будет неземным, возвышенным, непостижимым.

Диалог Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Владимир Тишин, 2001

Ахматова, так же, как и А.А. Фет, в течение всей своей жизни писала о любви. У обоих поэтов была исключительно прочная поэтическая память. Так, Фет уже в пожилом возрасте написал стихотворение "На качелях", толчком для написания которого явилось воспоминание 40-летней давности (стихотворение написано в 1890 году), и Анна Ахматова до последних строк воспевала это светлое чувство.

Вопрос о том, каким должен быть поэт, какова его роль в обществе, каковы задачи поэзии, всегда волновал и волнует сторонников искусства для народа. Поэтому тема назначения поэта - центральная тема не только поэзии XIX века, она пронизывает все творчество и современных поэтов, для которых судьба родины и народа - их судьба.

Несмотря на то, что Анна Ахматова прочила сама себе короткий жизненный путь, она ошибалась: путь её был долог и на редкость творчески богат и сложен. В разное время она по-разному оценивала роль поэта, как она себя называла, и поэзии в обществе. Ранняя лирика складывалась под влиянием моды того времени на любовные стихи, правда и тогда Ахматова очень сильно выделялась среди "товарищей по цеху" и потому никогда не называла себя женской поэтессой.

Анна Ахматова

Ахматова задавалась вопросом роли поэта и поэзии в обществе. Это было вовсе не случайно. Корни этого явления лежали в психологии поэта: Ахматова всегда ощущала себя частицей чего-то большого - истории, страны, народа. Первые стихотворные опыты состоялись, когда Ахматова была в русле течения "акмеизм". Но постепенно поэтесса отошла от акмеистов и выбрала другой ориентир, который она считала единственно подлинным: Пушкина. Ему посвящено одно из стихотворений цикла "В Царском Селе": 

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов…

В конце стиха - выразительная деталь: "растрёпанный том Парни". Это символ внутренней раскрепощённости, вольности поэта.

Портрет Анны Ахматовой. Николай Адрианович Тырса

Но всё же, несмотря на то, что Пушкин был высшим литературным авторитетом для Ахматовой, она искала и свой образ в мире современной ей поэзии. Цикл "Тайны ремесла" стал попыткой разобраться в тайне поэзии, а, следовательно, и в своей тайне. Природа вдохновения стала темой открывающего цикл стихотворения с недвусмысленным названием "Творчество". Ахматова не забывает литературные корни, наследуя традиции Лермонтова, Пушкина, Жуковского. Сознание поэта ищет, тщательно выбирает один в хаосе звуков один единственно верный мотив: 

Так вкруг него непоправимо тихо,

Что слышно, как в лесу растёт трава.

Определив мотив, поэт должен решить другую необходимую задачу - переложить его на бумагу. Для Ахматовой этот процесс уподобляется диктовке, а диктуют поэту его внутренние импульсы и звуки. Неважно, будет продиктованное определение или образ "низким" или "высоким" - подобного деления для Ахматовой не существует (она заявляет: "мне ни к чему одические рати"). Поэтесса говорит об "обыкновенном чуде" поэзии. Оно заключается в рождении стиха из обыденной обстановки: 

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда…

 

Анна Ахматова. Обложка сборника стихов "Вечер". Цех поэтов

Рост этих стихов - не просто механическое написание, а настоящее перевоссоздание действительности, придание ей формы стиха, несущего положительную духовную энергию людям.

Для Ахматовой не менее важна была фигура того читателя, до которого донесётся положительный заряд стихотворения, ведь поэзия суть диалог художника и читателя. Если бы не было последнего, не для кого было бы писать, то есть идея поэзии теряла бы всякий смысл. "Без читателя меня нет", - заметит Марина Цветаева. Для Ахматовой же читатель становится "неведомым другом", который есть гораздо большее, нежели простой потребитель духовных ценностей. В душе его стихи обретают новый звук, так как преломляются через уникальное сознание, отличное от сознания поэта: 

А каждый читатель - как тайна,

Как в землю закопанный клад.

Анна Ахматова. Сборник "Подорожник"

На примере этого и других стихотворений хорошо видно, что цикл в полном соответствии со своим названием открывает читателю тайны поэтического ремесла Ахматовой. Но помимо "технического" аспекта поэзии, как с известной долей условности можно назвать описанное выше, существуют и взаимоотношения поэта и внешнего, часто совсем непоэтичного мира. 

Двадцатые годы прошлого века поставили многих поэтов перед выбором - эмигрировать за рубеж либо остаться со своей страной в тревожное время. Однако, Ахматова будучи, так же, как и Некрасов, прежде всего, поэтом-гражданином, принимает нелёгкое решение - остаться в новой России: "Не с теми я, кто бросил землю". Это заявление звучит довольно резко, но ещё ярче подчёркивает авторскую позицию строчка: "им песен я своих не дам". Категоричность Ахматовой находит выражение ещё и в том, что она уверена, "что в оценке поздней оправдан будет каждый час". В этом обращении к будущему слышится явная перекличка со стихотворением "Дума" Лермонтова - поэт обращался к потомкам, как и Ахматова. Впрочем, на этом тема не исчерпывается: в стихотворении "Когда в тоске самоубийства…", пронизанного мистическими мотивами, поэт слышит внутренний голос - голос тёмных сил, которые призывают его: 

Оставь свой край, глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Анна Ахматова

Героиня в финале поступает очень просто, но вместе с тем в поступке этом чувствуется некая патетика: 

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух.

 

Ахматова окончательно делает свой выбор в пользу испытаний, но на родине. Они не заставили себя долго ждать - Великая Отечественная война стала истинным испытанием на выживание для России. Ахматова также не оставалась в стороне - в начале она находилась в блокадном Ленинграде, позднее - в Ташкенте. Но где бы она не была, поэтесса ощущала необходимость всех и каждого, особенно поэтов и писателей, каким-либо образом участвовать в войне и разделять всеобщую скорбь. Так рождается одно из известнейших её стихотворений - "Мужество". Оно напоминает о долге перед Отечеством: 

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Анна Ахматова. Скульптура

Ещё важнее выглядит напоминание о самом дорогом, что есть у русского народа - о русском слове, которое восхваляли многие поэты и писатели задолго до Ахматовой. Лишиться крова не так страшно, как лишиться языка - под этим может подписаться любой художник слова. Поэтесса также понимала, что язык определяет своеобразие нации, то, что делает её непохожей ни на один другой народ мира. Как заклинание звучит финал, который как нельзя точнее отражает авторское стремление сохранения родной речи: 

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки!

В качестве философского итога творчества Ахматовой выступает стихотворение "Родная земля". Движение сюжета этого стихотворения начинается от частного, сиюминутного и продолжается к вечному, нетленному. Стихотворение очень напоминает "Родину" Лермонтова и ряд поздних стихов Пушкина. Каждый живущий в России является частью своей страны и потому имеет почётное право назвать эту страну своей. Но родина столь огромна и необъятна, что порой даже незаметна, не ценится по достоинству: 

В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем…

Лишь после смерти человек неизбежно воссоединяется с землёй, хотя на деле эта связь должна быть всегда. Для поэта же жизнь с чувством родины важна вдвойне - она даёт ему сил.

Ангел лёг у края небосклона.

Наклонившись, удивлялся безднам.

Новый мир был синим и беззвездным.

Ад молчал, не слышалось ни стона.

Алой крови робкое биенье,

Хрупких рук испуг и содроганье.

Миру лав досталось в обладанье

Ангела святое отраженье.

Тесно в мире! Пусть живёт, мечтая

О любви, о грусти и о тени,

В сумраке предвечном открывая

Азбуку своих же откровений.

Акростих. Гумилёв Николай Степанович. 24 марта 1917 года. Начальные буквы строк сонета составляют имя и фамилию адресата, которому посвящены стихи, – Анна Ахматова. Опубл.: Гумилёв Н. Стихотворения: Посмертный сборник. – Пг.: Мысль, 1922. Автограф в альбоме Ахматовой (ЦГАЛИ) с датой записи: 24 марта 1917 и подписью "Н. Гумилёв".

Анна Ахматова. Тень моя на стенах твоих

На этом поставим точку в публикации и подведем итоги. Безусловно, такой сложный поэтический феномен как Анна Ахматова не может быть в полной мере исследован ни в одной, ни в двух и более публикациях.  В ее поэтическом даре синтезированы в абсолютно новый культурный артефакт достижения стихотворной традиции России за период в практически два века. И даже более того  - вслед за Пушкиным и Лермонтовым Ахматова адаптирует в собственной поэзии традиции английского стихосложения. Недаром исследователи ее творчества говорят о том, что суровая строгость, чеканность ее строк противоречит хаотической, надрывной канве личной биографии поэтессы. Такой взрыв творческих энергий нередко делал Ахматову в глазах  окружающих её творческих, а значит тонко чувствующих людей искусства чудотворицей, сродни Жанне Дарк. И потому, как никто другой, именно она - Анна Ахматова - заслуживает самого пристального внимания как уникальное культурное и социальное явление. Получилось ли понять всю его силу - покажет ваша реакция на публикацию, уважаемые читатели.

ЕЩЕ ПО ТЕМЕ:

Художники и Анна Ахматова

***

#блог_искусство_и_художественная_культура

Блог "Искусство и художественная культура" * Blog "Art and Artistic Culture"

#Анна-Ахматова, #АннаАхматова, #stpetersburg, #стихиолюбви, #ливадия, #poetry, #поэзия, #стихи, #творчество, #poetry, #искусство, #поэт, #стих, #вдохновение, #poem, #poet, #лирика, #стихотворение, #стихиожизни, #самопознание, #цитаты, #современноеискусство, #пишидушой, #искусство21века, #большестихов, #poetry, #artof21century, #простые-смыслы,